Я долго принимаю душ, смывая остатки дня, проведенного в дороге. Люк на заднем дворе заводит газонокосилку. Его лицо в профиль – настоящее произведение искусства, – заходящее солнце подчеркивает дугу скул, острый подбородок и прямой нос. Я подхожу ближе к окну, он меня словно притягивает. Он выдергивает сорняк, и, когда на его руке пульсирует бицепс, у меня между ног возникает такая же пульсация. Он поднимает глаза, как будто знает, что я наблюдаю, а я убегаю на кухню в шортах, с голыми ногами и мокрыми волосами, развевающимися за спиной.
Донна раскладывает ингредиенты на кухонном столе, но останавливается и улыбается, когда видит меня.
– Вот и моя девочка. Ты выглядишь точно так же, как когда впервые приехала к нам.
Я ни за что не смогу в это поверить. Внутри я старше на десятки лет. Я приехала сюда в пятнадцать, чувствуя себя грязной и использованной, и наивно надеялась, что смогу снова стать правильной девушкой.
– Присядь, – говорю я ей. Я довольно часто готовила чили с мясом, пока росла здесь, поэтому сразу узнаю ингредиенты. – Я сама сделаю.
– Ты можешь помочь, но я пока не умерла. Я все еще могу приготовить еду для своих близких.
Моя улыбка становится еще шире. Мы до сих пор не все обсудили – есть ли у нее заключение от врача и что она планирует делать с этим местом, когда ее не станет. Я не могу заставить себя задать ни один из этих вопросов.
– Не думаю, что ты много для себя готовишь, – говорит Донна, когда я начинаю резать лук. – Ты ведь так и не обзавелась жильем?
Я качаю головой. Я так много времени провожу в разъездах, что, кажется, оно того и не стоит. В конце концов я что-нибудь при- смотрю.
Она гладит меня по голове.
– Джулиет, ты слишком много трудишься. Может, пора сделать небольшой перерыв?
Свидания с Кэшем привели к всплеску популярности – хотя скорее к дурной славе, – и я должна держаться на этой волне, пока она не закончилась… если я еще способна продолжать. Я еще слишком молода, чтобы говорить, что выгорела. Но большую часть времени я чувствую себя высохшей кожурой и не знаю, как долго еще смогу притворяться, что это не так.
– Я в порядке. Но ты же не собираешься на самом деле заставлять меня здесь работать, правда? – Я улыбаюсь самой милой и умоляющей улыбкой, и Донна смеется.
– На самом деле собираюсь. У меня километровый список дел, которые нужно сделать в пристройке перед тем, как приедут первые дети. – В этом нет особого смысла, ведь у нее полно денег, чтобы оплатить любую услугу, которая потребуется, но она продолжает прежде, чем я успеваю спросить: – Я просто хочу, чтобы Дом Дэнни давал ощущение настоящего дома. Он таким никогда для тебя не был, правда же? Все то время, пока ты здесь жила, ты не повесила на стены ни единой вещицы.
Моя рука ложится поверх луковицы, а нож замирает. В этом не было ее вины – это бы дало пастору еще один повод не любить меня.
– Я просто была счастлива иметь свою комнату, – говорю я, но сомневаюсь, что она мне верит. Да я и сама в это не верю. Было время, когда мне хотелось чем-то украсить стены. Время, когда еще было не все равно.
Люк входит, когда ужин почти готов. Он только что принял душ, футболка влажная и идеально обтягивает его мускулистую грудь, выточенную за дни, проведенные на сёрфе.
