Скрипя зубами, я соглашаюсь пойти. Я люблю Дэнни, но еще я обязана ему. Сложно сказать, что из этого побуждает меня уступать ему в таких случаях.
Я бегу в спальню, хватаю полотенце и чистое белье, выхожу и обнаруживаю, что ванную опять кто-то занял.
Я бью ладонью по двери.
– Вы надо мной издеваетесь?
Дверь внезапно открывается, и там стоит Люк с полотенцем, обмотанным ниже талии, а вода продолжает литься.
Он ухмыляется.
– Какие-то проблемы?
Именно ухмылка выводит меня из себя. Если бы Дэнни услышал, что я сказала, он бы очень обеспокоился. Он бы спросил: «В чем дело? Что я не так сделал?» А Люк думает, что выиграл, заставив меня выйти из себя и… к черту все. Не собираюсь производить на него впечатление. Меня больше не волнует, что он думает.
– Вы потратите всю горячую воду, – шиплю я. – Она сейчас льется, а ты даже не в душе! У вас в распоряжении весь день. Я что, многого прошу – всего пять чертовых минут, чтобы принять душ после целого дня на работе?
Он проводит рукой по волосам.
– Нет, немногого. Но ты не способна постоять за себя. Короче, не думаю, что ты когда-нибудь это поймешь.
Меня поражает правота этих слов. Каким образом хоть что-то в моей жизни изменится, если я останусь такой, как сейчас? Чувствую, что к горлу подступает ком, но сразу за ним следует гнев, и меня просто переклинивает. Зачем Люку нужно все усугублять?
Я действую прежде, чем успеваю подумать, толкая его изо всех сил. Он, естественно, едва двигается с места. Все равно что ударить стену. Но он обхватывает руками мои запястья, прижимая их к груди… и полотенце, которое он держал, падает. Мой взгляд рефлекторно опускается, и на мгновение я застываю в шоке. Он возбужден. И если мне было непонятно, почему девчонки ссорились из-за него прошлой ночью, теперь мне точно все ясно.
– Ты этого хотела, Джулиет? – Он не двигается, чтобы поднять полотенце. – Вперед, если хочешь выглядеть совсем жутко.
Я в ужасе вырываюсь из его хватки и впервые понимаю то, что ему уже, кажется, давно известно – я хочу того, что мне хотеть не положено.
Запинаясь, отступаю, смаргивая слезы.
– Иди ты к черту, Люк.
Я ожидаю ехидного ответа. Но вместо этого его плечи никнут, а в глазах появляется что-то мрачное и болезненное. Словно его совсем не веселит происходящее. Словно он ненавидит это лето, возможно, так же сильно, как и я.
Хочу разозлиться на него за то, что произошло; за то, что происходило ранее, но в груди такая боль за нас обоих, которую я не готова принять. Я поворачиваюсь и иду прямиком в свою комнату, хлопая дверью.
Ничто теперь не имеет смысла.
Приняв наконец-то холодный душ, еду с Дэнни на пляж, ни словом не упоминая о произошедшем с Люком.
Друзья Дэнни уже там, собрались вокруг нескольких небольших костерков. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на Люка, а он смотрит на меня мрачнее, чем когда-либо. Такое чувство, что всему пришел конец, и все по его вине. И я не знаю, почему до сих пор думаю об ощущениях от прикосновений ладонями к его голой груди и обо всем остальном, что увидела, когда упало полотенце.
Соседи Дэнни по комнате достают упаковку дешевого пива. Чем больше они пьют, тем больше они, кажется, обращают внимание на… меня и Дэнни.
– Дэниел Аллен, – говорит Нэв. – Ты хороший парень. Знаешь почему? Потому что если бы в моем доме жила маленькая Джулиет, ручаюсь, я бы никому из вас, придурков, не позволил приехать в гости.
