Брегир кивнул ей на журчащий меж деревьев полноводный ручей:
– Напейся. И можешь умыться, если хочешь.
Но цесаревна не шелохнулась.
– Кто вы? – тихо спросила она.
Брегир ответил не сразу. Келлехерд была убеждена, что ей удастся увидеть свою воспитанницу и всё ей рассказать. Она ошиблась. Теперь придётся объяснять цесаревне самому. А он был не силён в разговорах.
– Меня послала твоя нянька, старая Келлехерд, чтобы помочь.
Брегир смотрел Сольгерд в глаза, и его взгляд был спокоен и мягок. Он не хотел пугать её ещё больше, поэтому даже не пытался подойти ближе. Отвязав от седла небольшой тряпичный мешок, он бросил его к ногам цесаревны.
– Тебе нужно переодеться. В шелках ты слишком приметна.
Сольгерд осторожно развязала тесёмки, стягивавшие горловину мешка, внутри оказалось простое крестьянское платье. Она вопросительно подняла глаза на своего похитителя.
– Принц Таерин сделал тебе предложение? – в лоб спросил Брегир, не зная, как лучше подступиться ко всем этим объяснениям.
Сольгерд неуверенно кивнула.
– Ну вот… Келлехерд знает точно, что цесарь… твой отец, не успел отправить ему отказ. Я должен доставить тебя к Таерину, а ты – принять его предложение.
– Но я не хочу!
– Чего не хочешь? Замуж за Таерина?
– Я его совершенно не знаю, это – политический брак и… – принялась объяснять дрожащим голосом Сольгерд, но Брегир перебил её:
– Из других вариантов у тебя только брак с Рейславом. Всё. Переодевайся.
Он отошёл к ручью и, опустившись на одно колено, ополоснул лицо холодной водой. Сольгерд стояла, чуть не плача, прижимая к груди скомканное платье.
– Я не могу так, – прошептала она.
Ох уж эти девичьи мечты о большой любви и пышной свадьбе! Уж ей, как цесаревне, должно бы предвидеть вынужденный брак, а не красивую историю с вечерами под луной.
– Если у тебя есть другие варианты, я тебя слушаю. И отвезу тебя к тому суженому, которого укажешь, – мрачно ответил Брегир, не поднимаясь с колена.
– Я не об этом. – Её голос стал ещё тише. – Я не могу переодеваться… при мужчине.
– Ты у меня за спиной. Я не смотрю.
– Но вы всё равно здесь.
– А куда мне деться, на дерево влезть? – с плохо скрываемым раздражением осведомился Брегир. – Мне не интересна ни ты, ни твои наряды, чтоб за тобой подглядывать, переодевайся спокойно.
Белоснежные скулы Сольгерд залила краска. Какое-то время она стояла не шелохнувшись, потом завозилась и опять затихла.
– Всё?
Обернувшись, Брегир застал цесаревну в том же виде, что и оставил.
– Я не могу развязать корсет, – едва слышно пролепетала она.
– Так попросила бы.
Он направился к ней, но Сольгерд отпрянула.
– Это неприлично – расшнуровывать посторонн…
– А я и не собирался расшнуровывать! – бросил Брегир, развернув цесаревну спиной и одним взмахом вспарывая шнуровку ножом. – Вот и всё, – и он направился обратно к ручью, чтобы наполнить водой флягу.
Провожавшая его ошеломлённым взглядом Сольгерд заметила, что он едва прихрамывает на левую ногу. Что-то во всей его фигуре, движениях, длинных тёмных волосах, стянутых потёртым ремешком в небрежный хвост, ей вдруг показалось смутно знакомым, но сколько бы она ни старалась поймать воспоминание, оно ускользало от неё, как сон на рассвете.
– Как вас зовут?
Её голос прозвучал совсем близко, и Брегир обернулся. Цесаревна опустилась на колени подле ручья, зачерпнула полные ладони проточной воды.
– Брегир.
Его имя Сольгерд ни о чём не сказало.
