Как бы сказала моя подруга Таня, глаза у меня в этот момент были на пол-второго. Это значит полное удивление на лице. Так я смотрела на бабушку, а та продолжала:
– Утащила!!! А та плавать-то и не умела. Да поди, вырвись от русалок-то, заманят, песнями своими околдуют, за руки схватят да за ноги. Вот была девка, вот и нет её теперь! – закончила бабушка, поджав губы.
Головой я понимала, что всё это враки, но ноги из воды я всё равно вытащила. Мало ли кто тут у них водится.
Купаться с девчонками мы ходили в разные места. Когда в лягушатник, который находился на другой стороне от того места, где мы обычно полоскали белье. Там была небольшая заводь и удобный спуск в воду. Дно было песчаное и чистое. А загорали мы на травке. Но Люба и Наташка считали это место совсем для малышей, и, чтобы они не смеялись над нами, мы пошли купаться на реку Сундовик, за коррекционно-трудовую школу интернат 8 вида. Плавать я тогда не умела. Да и купальников у нас не было, поэтому если поблизости не было мальчишек, мы сбрасывали с себя платья и купались в одних трусах. В 11 лет мне казалось, что я уже достаточно взрослая для того, чтобы как Люба и Наташа, тоже носить купальник, а поскольку у нас не было денег на его покупку, то бабушка сшила нам некий вариант – майка-купальник. По сути это была обычная длинная белая майка, которую бабушка прошила между ног. Одевая такой модный аксессуар, мы подворачивали бока до зоны бикини и ходили так плавать пока Танька мне однажды не сказала:
– Оль, сними это позорище и больше не надевай.
– Почему?
– Ты слепая что ли? Вы как голые выглядите, когда из воды выходите! – и, поймав мой недоумённый взгляд, продолжила: – У вас же всё просвечивает! ВСЁ! Хорошо, что рядом нет парней, иначе засмеяли бы.
– А почему ты раньше мне об этом не сказала? Подруга ещё называется, – собралась я было уже обидеться на неё.
– Да Любка не велела, – и, помолчав, добавила: – Она хотела, чтобы вас мальчишки в таком наряде увидели и потом смеялись над вами.
Последнее слово резануло по сердцу, и я вскочила. Было странное ощущение. Ощущение предательства. В кустах мы стянули с себя эти псевдо-купальники и быстро надели платья.
– За что она так с нами, Тань?
– Я не знаю. Хотя… Мне кажется, она ревнует к вам Димку.
– Как это – ревнует? – не поняла я, – Он же в неё влюблен!
– Ну, мы тут как-то разговаривали с девчонками, и Любка сказала, что ей не нравятся, что мальчишки ездят к вам на лавочку гулять. А ещё, что вы глупые и с вами ей не интересно. И, увидев мой взгляд, тут же добавила: – Девчонки, только я вам всё это не говорила, понятно?
– Ты её боишься, что ли? – удивилась Маша.
– Нет. Поймите меня правильно только. Вы как приехали на лето, так и уехали, а мне здесь жить. И дружить надо с кем-то. А если я сейчас против неё пойду, то у меня и Наташки потом не будет.
– А сейчас тогда зачем нам всё это рассказала?
– Потому что ты моя подруга, и я не хочу, чтобы все над вами смеялись.
Мне было горько и обидно от Таниных слов. Я села на мостки и опустила ноги в воду, наблюдая за тем, как Наташа и Люба в очередной раз переплывают реку на другой берег. На том берегу были золотисто-рыжие барханы. Я сидела и думала, как было бы хорошо уметь вот так плавать, как плавают девчонки. Ветер почти растрепал мою длинную косу, и волосы щекотали мне лицо. Я сидела на мостках, всматриваясь в воду.
