– Прошу прощения за вторжение, – он достал письмо Брауна. – Меня зовут мистер Гренвилл. Я консультирую Скотланд-Ярд. Я имею честь говорить с мистером Генри Джеймсом, литератором?
Заспанное мягкое лицо парня озарилось недоумением.
– Да, – он отступил в сторону. – Что случилось?
Сабуров ловко проник в заставленную холстами переднюю.
–Я все объясню в более приватной обстановке, – заметил он. – Вы занимаетесь и живописью, мистер Джеймс?
Парень впустил его в забитую книгами гостиную, где на подоконнике грелся полосатый котик. Низкий столик маркетри украшала спиртовка с кофейником. Потертая тарелка веджвудского фарфора хранила надкусанный гренок и следы джема. В резной пепельнице дымилась папироса.
– Я только поднялся, мистер Гренвилл, – парень почесал всклокоченные темные волосы. – Я всегда пишу за полночь. Картины моего соседа, он устроил мастерскую на чердаке.
В гостиной мистера Джеймса, впрочем, тоже нашлась картина. Холст прислонили к кабинетному роялю черного дерева с выцветшей позолотой и поцарапанными ножками. Очень красивая девушка в платье темного шелка меланхолично смотрела вдаль, удерживая цветок.
Сабуров отыскал местечко на заваленном бумагами бархатном диване.
– Садитесь, мистер Джеймс, – парень покорно опустился в кресло. – Я пришел поговорить о вашей знакомой, мисс Маргарет Перегрин.
Максим Михайлович вытащил записную книжку.
– Маргарет в Америке, – растерянно сказал парень. – Пятнадцатого марта она отплыла из Ливерпуля в Нью-Йорк. Она обещала писать, но Маргарет никогда не славилась аккуратностью в исполнении обещаний.
Уловив в его голосе оттенок горечи, Сабуров откашлялся.
– Вынужден вам сообщить, что восемнадцатого марта труп мисс Перегрин обнаружили в пруду Серпентайн.
Мистер Джеймс мертвенно побледнел.
– Расскажите мне о вашем знакомстве с самого начала, – потребовал Сабуров.
В умывальной комнате мистера Джеймса царил беспорядок. Споткнувшись о загремевший таз, шуганув любопытного кота, Максим Михайлович от души чертыхнулся. В дубовом шкафчике на стене он отыскал склянки темного стекла. Аптекарские ярлычки сообщали, что перед ним опиумная эссенция, кокаин и лавровишневые капли.
Последние употребляла супруга Ивана Дмитриевича Путилина, жалующаяся на нервы. Сабуров решил ограничиться именно ими.
Он оставил мистера Джеймса бессильно раскинувшимся в кресле. Парень с присвистом дышал.
– У меня неврастения и астма, – жалобно сказал он. – В ванной комнате есть лекарства. Помогите мне, мистер Гренвилл.
Сабуров мимолетно взглянул на изящные ухоженные руки писателя. На шее и плечах мужских трупах обнаружили синяки. Жертвы могли удерживать под водой, не давая им вырваться, хотя судебные медики считали, что следы оставили камни на дне пруда и канала.
Максим Михайлович взглянул на старомодную медную ванну с торчащим краном. Мистер Джеймс не выглядел убийцей, однако Сабуров велел себе не забегать вперед.
Убийцей не выглядел и невинного вида паренек, арестованный после его расследования полицией великого княжества Баденского. Юноша заколотил в глотку подельнику серебряный столовый нож. Пара итальянских воров, работающая в дорогих европейских отелях, облапошивала богатых дам, приезжающих на воды в поисках развлечений.
Представившись полиции мистером Гренвиллом, лондонским сыщиком, Сабуров избежал ненужных вопросов о его возможном знакомстве с безвременно ушедшим из жизни фюрстом Литовцевым, о гибели которого написали все немецкие газеты.
