– Сейчас мне нужно сосредоточиться. Понимаешь? – сказал он в последний день февральских каникул, когда мы вышли перекусить буррито. – Гарвард очень избирателен, особенно к ребятам из Америки. Им нужны абитуриенты из разных штатов – например, из Канзаса.
– Из Канзаса. – За две секунды до этого разговора мы собирались посмотреть новенький блокбастер. А теперь я смотрела, как Мэтт набивает рот рисом и фасолью, в то время как моя еда свинцовой тяжестью упала в желудке. Он бросает меня из-за отличников из Канзаса?
– И мне нужно заняться чем-нибудь поинтереснее, типа стажировки. У меня нет времени на отношения. Ты мне нравишься, – сказал единственный парень, который видел меня голой по пояс. – Но… ты понимаешь.
А я-то думала, мы поженимся. Я слабо верила в институт брака, но все равно думала, что однажды мы встанем под хупу[2].
– Похоже, ты уже все продумал.
Он кивнул и показал на оставшиеся в моей тарелке чипсы.
– Ты будешь доедать?
– Забирай. – Я толкнула к нему тарелку. – Отлично… ну, э, спасибо, что сообщил. Увидимся завтра на психологии.
Мэтт, похрустывая, заявил:
– Тебе необязательно уходить. Если хочешь, можем все обсудить.
– Что обсудить? – У меня начал потеть лоб. Я даже не подозревала, что лбы могут потеть. – Ты принял решение. Молодец! Я рада, что ты так хорошо знаешь себя и понял, что не хочешь со мной встречаться. Отлично. А я не хочу встречаться с парнем, который не хочет встречаться со мной, так что… мы больше не встречаемся. Пока. – Я неуклюже встала из-за стола и ушла как можно грациознее.
Возможно, гордость передавалась по наследству.
Протрубил гудок, и люди бросились к ограждению, составив мне компанию. На горизонте показалась кромка земли, и вскоре нам удалось разглядеть детали: крошечные серые домики, кучка зеленых деревьев, пронзающие небеса шпили. Наш паром обогнул песчаный мыс, увенчанный невысоким маяком, а потом вошел в невероятно красочный порт. Десятки разнообразных лодок покачивались на воде, а на деревянном помосте грелись тюлени. В голубом небе, усеянном пушистыми облаками, парили и кричали чайки. Люди приготовились сходить на берег.
Нантакет. Летнее пристанище богатейших людей Америки. Дом, милый дом на следующие несколько месяцев.
Поток пассажиров унес меня на пристань, которая плавно переходила в мощеные улочки, ведущие в центр города. Вдоль тротуара были высажены лиственные деревья, и на ветру развевались американские флаги. Друг за дружкой располагались бутики одежды и магазинчики с мороженым. По милому своей самобытностью городу шли счастливые и загорелые люди.
Я стиснула ручку чемодана и покатила его мимо элегантно одетых манекенов и морских антикварных вещиц под горизонтальными вывесками, написанными от руки. Нантакет напомнил мне американскую версию Эпкота[3] – красивый и невероятно вычурный. Я была Алисой, упавшей в кроличью нору, Люси, заглянувшей в платяной шкаф, Дороти, упорхнувшей из Канзаса. Я погуглила информацию об острове, но все равно оказалась к нему совсем не готова.
Хотя историю острова в целом узнала. Изначально остров заселяли Вампаноаги, но в начале семнадцатого века население Нантакета быстро разрослось, когда люди на материке Массачусетса стали убегать от болезней и оккупации и укрылись на острове. Но затем за ними последовали британцы, и к шестидесятым годам восемнадцатого века большая часть Вампаноагов погибла от болезней. Потом на остров пришли квакеры, затем китобойный промысел, а вскоре и зажиточные граждане, которые остались тут и отвоевали эту землю.
