Лето с Макс на краю земли - страница 19

Сегодня на небе не было ни облачка. Яркий свет солнца заливал двор. А это означало, что если мы с Макс и увидимся, то только на кладбище поездов. Но во сколько? Должен ли я был ждать вечера или нужно было пойти сейчас? Невозможность связаться с Макс вызывала во мне странное чувство: с одной стороны, это неприятное осознание зависимости от случая и непонимание, как планировать день, но с другой стороны, какая-то странная свобода, как будто отсутствие чёткого времени встречи позволяло мне делать, что я захочу.

Из зала доносился звук телика. Первую половину субботы мама традиционно уделяла домашним делам, которые особенно спорились, на её взгляд, под выступления разных политиков, убедительно вещавших с экрана о росте абсолютно всех сфер экономики. Производство всех видов потребительских товаров в стране выросло: стало больше еды, больше одежды, больше домов, больше мебели. Открылась куча новых больниц с самым современным оборудованием. Университеты страны вошли в тройки-пятёрки-десятки лучших учебных заведений мира. Дорог стало больше, и они к тому же стали ровнее. Маме нравилось гладить, убираться, готовить еду под эти воодушевляющие доклады – так она ощущала свою причастность к всеобщему благоденствию. Она так и говорила: «Вот я честно тружусь на работе с понедельника по пятницу, по выходным делаю домашние дела. И мои друзья, и соседи, и просто знакомые – все так же добросовестно трудятся – и вот результат: в стране всё хорошо. А все эти твои творческие люди, фрилансеры всякие там, активисты непонятные – они просто лентяи. Мы ещё лучше жили бы, если бы они вместо своей ерунды тоже делом занялись». Я предпочитал не спорить. Политику я находил скучной, но дороги мне представлялись не такими уж и ровными, как о них говорили с экрана: это, в частности, подсказывал мне и шрам на руке, оставшийся после того, как я прошлым летом полетел с велика, въехав в огромную колдобину посреди тротуара. Да и в поликлинике были всё те же очереди, что и два года назад – очереди, в которых терял по полдня, и хорошо ещё, если эти полдня выпадали на учебный день, особенно, если контрольная была. В общем, мои фантазии о космосе виделись мне куда более приближенными к реальности, чем выступления политиков по телику.

Проходя мимо зала, я поздоровался с мамой.

– Опять на дачу не поедешь? – спросила она недовольно.

– Ну, мам, такая погода хорошая, а ты хочешь, чтобы я на даче торчал.

– Всё равно один по улицам слоняешься. Велико удовольствие – выхлопными газами дышать! Лучше б на дачу поехал. Там речка, воздух свежий. И мне помог бы: грядки полоть надо.

– Я вообще не понимаю, зачем тебе эти грядки, когда можно просто пойти в магазин да купить эту твою морковь, или огурцы, или чего ты там выращиваешь.

– Хорошо говорить, когда сам ни за что не платишь.

– Ну правда, мы же этой моркови съедим пару штучек за целый год – не обеднеем же, если в магазине купим.

– В магазине она нитратная вся, пластмассовая, а тут своё, натуральное.

Я состроил сморщенную физиономию, дававшую понять, что мамины аргументы не убедительны.

– Тебе позагорать, покупаться не мешало бы. Бледный, как поганка, – зашла мама с другой стороны. – Витамин Д надо запасать, пока лето.

– Да не люблю я купаться. И загорать тоже. У меня, между прочим, аристократическая бледность, – заявил я, расплываясь в улыбке.

Мама рассмеялась. Это был удачный ход с моей стороны. Развеселив её, я с большей вероятностью мог рассчитывать, что она оставит меня в покое со своей дачей. Так и оказалось.