Она взглянула на меня. Увидела мой восторженный взгляд. И улыбнулась. Я был просто на седьмом небе от счастья! Она улыбнулась!
Понимая, что всё это как-то нелепо, я наконец с трудом убрал руку и, чтобы скрыть хаос в своей голове, стал смотреть на тонкую светлую полосу на горизонте – всё, что осталось от пламени заката. Макс села рядом и тоже стала смотреть вдаль. Не знаю, может быть, моё прикосновение смутило её не меньше, чем меня, но думаю, она просто хотела, чтобы я пришёл немного в себя.
– Так почему ты Макс? – наконец спросил я, вспомнив утреннюю беседу. По правде говоря, этот вопрос волновал меня теперь уже гораздо меньше.
– Почему бы и нет, – пожав плечами, ответила она. – Я пробовала разные имена и образы. Была Пелагеей, например. Отпустила русую косу до пояса. Ходила в традиционном русском народном платье. Чай пила исключительно из блюдца, закусывая баранками. Интересно было посмотреть, как этнический колорит определяет круг общения.
Или вот ещё Люськой была. Пергидрольная шевелюра, отросшие тёмные корни волос, майки с яркими принтами – настоящая красотка, хоть стой, хоть падай! Познакомилась с весёлой компанией алкоголиков и стала их иконой стиля. Эксперимент по изучению влияния алкоголя на мозг человека с полным погружением, так сказать.
Какое-то время, если можно так сказать, я была Юми с яркими розовыми волосами. Ходила в костюме японской школьницы – ох и залипали же на меня все вокруг! Приходила в парк, доставала бэнто и ела его палочками. Смогла почувствовать себя айдолом, не произнеся ни слова. Правда, я быстро отказалась от этого образа: уж слишком очевидно было, что он воспринимается окружающими через призму диссонанса. С таким же успехом можно было в образе индейца навахо заявиться в Древний Рим.
Одним из самых интересных моих экспериментов по части внешнего вида, лично на мой взгляд, был образ Игорька. Короткая тёмная стрижка, туннели в ушах, всё тело в татуировках, одежда унисекс. Никто понять не мог, мальчик я или девочка. В теории этот образ должен был освободить моих собеседников от гендерных предрассудков в общении, а на практике порождал недоумение, так как, как выяснилось, гендерные клише являются неотъемлемой частью привычных разговоров. Правда, в конечном итоге, этот образ всё-таки дал мне возможность познакомиться с парой очень интересных личностей именно за счёт вот этой антигендерной конфронтации.
Ну а теперь вот я Макс. Сейчас мне нравится быть такой, тебе, кажется, мой образ тоже по душе. Так в чём проблема?
– Ты успела перепробовать столько разных образов? – удивлённо переспросил я. Я, даже вырастая из старой одежды, нехотя соглашался на обновки. Макс же, похоже, жаждала периодически полностью перекраивать весь свой образ вплоть до поведения. – Но когда? На вид ты моя ровесница, хотя, судя по твоему опыту перевоплощений, ты можешь и в тридцать лет замаскироваться под маленькую девочку. Допустим. Вот этот твой Игорёк, бр-р-р, пришло же тебе такое в голову… Вот я всё могу понять. Татуировки были временными. А как же туннели в ушах? От них разве не должны были остаться дырки?
– Да они не такие уж и большие были. Да и зажили уже.
– Да? – с сомнением переспросил я. Я точно не знал технологию, поэтому, может быть, Макс и не обманывала. Хотя всё равно не верилось, что она могла успеть перепробовать столько совершенно разных образов. Самое главное, было непонятно, зачем ей это.
