Летучие мыши на колокольне - страница 16

Рокингем медленно пошел по заваленному мусором полу, почти со страхом глядя по сторонам.

«Для меня просто невероятно, что кто-то может жить в таком месте», – сказал он, но Гренвилл возразил:

«О, вы, эпикуреец, избалованный деликатесами Мейфэра! Я видел много студий в Париже, которые были гораздо хуже этой. Если бы у меня было много денег, я бы купил это место и обустроил его по своему вкусу. Это великолепное место для жизни! Однажды ночью я испытал настоящий страх. Этот старый рояль наверху полностью заржавел, большинство струн лопнули, но одна из оставшихся басовых струн решила лопнуть как раз после того, как я выключил свет. Это было ужасно! Сначала раздался грохот, который звучал так же громко, как выстрел из пистолета, затем – дрожь и гул отскакивающей струны, а эхо каждой оставшейся струны – все демпферы сгнили – казалось, пело. Затем завыла кошка, и совы проснулись и заухали. Очень красиво! Своего рода дьявольский концертный оркестр».

Рокингем покачал головой. «Ну, я никогда не считал себя трусом. Я прошел войну, как и все остальные, но я бы лучше смирился с ночной бомбардировкой, чем провёл ночь здесь. Это отвратительно – жутко».

«О, чушь! Целая череда людей жила и работала здесь. Если мистер Даго-Фейс не боялся этих странных существ, почему я должен их бояться? На самом деле, моя кровать стояла в ризнице, или комнате для переодевания, или в покоях первосвященника – в закутке вон там, но я почему-то предпочитал быть на свежем воздухе, если вы понимаете, о чём я».

Он провел друга через холл и толкнул дверь, ведущую в маленькую комнату, которая была меньше половины высоты главного здания. «Это то, что агенты описывают как спальню, ванную и кухню. Факт! В шкафу за ней есть ванна. Лестница в подвал находится здесь».

Он остановился и оглянулся через плечо.

«Мне выключить там свет? Чтобы не привлекать внимание людей снаружи».

«Неважно», – сказал Рокингем. «В любом случае, я хочу хорошенько осмотреть это место, а в темноте мы этого сделать не сможем. Будь проклят тот, кто снаружи».

«Если бы вы были Брюсом Эттлтоном, я бы ожидал, что вы поведете себя так же, как сейчас», – сказал Гренвилл. «Вы решили, что произошло что-то ужасное».

«Я ничего не могу с собой поделать, мой дорогой друг. Не может быть нормального объяснения тому, что чемодан Брюса оказался незапертым в подвале в таком месте. Тот факт, что Дебретт сбежал, делает это ещё более зловещим».

«Гнилое слово. В любом случае, откуда вы знаете, что Брюс не преследует другую птицу? Лестница здесь. Я оставил чемодан там, где нашёл его. Возьмите мой фонарик. Там внизу нет света».

Рокингем подошел к двери, на которую указал его друг, и посветил фонарем на каменные ступени, ведущие вниз, и начал спускаться. Гренвилл добавил:

«Осторожнее со ступенями, они скользкие. Чёрт! Что это?»

Из коридора позади них донесся звук чего-то падающего, и молодой человек обернулся, говоря: «Чёрт возьми! Я знаю, что запер эту проклятую дверь. Другого пути нет». Он пересёк маленькую комнату и выскочил в коридор – и тут свет погас.

Рокингем, стоявший внизу пологого лестничного пролета, издал крик.

«Подожди, не бросай меня здесь, дурак!» Его слова потонули в грохоте наверху, а затем столь же непостижимо снова вспыхнули огни.

С колотящимся сердцем Рокингем бросился вверх по заплесневелой лестнице, поскользнулся, опустился на одно колено, выругался, пришел в себя и, добежав до конца зала, увидел Гренвилла, сидящего на полу и касающегося руками красного рубца на лбу.