«Как же холодно» – поёжился он и запахнул на себе плащ. Бессмысленно обвёл глазами темноту вокруг себя. Вспомнил про мешок с вещами на спине. Задубевшими пальцами стащил его и принялся копаться в нём на ощупь: тёплая безрукавка, ножик в чехле, верёвка и сухие грибы на дне.
Первым делом Левар утеплился, потому что от мерзлоты и сырости у него уже перестала соображать голова. Тепло начало распространяться по телу, но дрожь так и не унялась. Между делом, он заставил себя съесть кусок сушеного гриба и пристроил за пояс ножик, чтобы он был под рукой.
В темноте все обыденные дела проделывались в разы дольше, а гриб казался совсем безвкусным. Наконец, кое-как натянув башмаки, Левар снова водрузил через плечо спасительный узелок и отправился изучать размеры своей темницы, растопырив перед собой дрожащие руки.
Долго изучать не пришлось – помещение, в котором он находился, по размерам напомнило ему домашнюю кладовую. Тут была и дверь. Хорошенько её ощупав, Левар пришел к мысли, что она почти круглая и не имеет ручки.
Мысль о том, чтобы прокопать в земляной стене лаз наружу и убежать, он сразу отбросил: «Непонятно, на какой я глубине и в какую сторону копать, чтобы не наткнуться на корни».
Ковырнув пару раз стену пальцами, он посчитал, что, если с дверью ничего не выйдет, то времени покопаться в плотной земле голыми руками у него будет сполна. В конце концов, у него был нож, и это вселяло надежду. Его можно и для защиты использовать, если понадобится.
Левара передёрнуло при мысли о схватке с рычащим волосатым чудищем, которое его сюда заточило. Пальцы вернулись к ощупыванию двери.
«Деревянная. Похоже, спил, – ножик Левара уткнулся в неё с силой и углубился, – Древесина мягкая, податливая. Липа».
Левар много узнал о древесных породах от деда, когда учился у него резьбе. Никогда в жизни он не думал, что эти сомнительные знания, приобретённые им скорее от скуки, чем по необходимости, смогут ему пригодиться.
Левар ткнул лезвием ножа в щель и попытался найти им засов. Безуспешно.
«Значит, либо ножик короткий, либо дверь запирается другим способом, – хмыкнул он. – Но поковыряться стоит. Выбора нет.»
Он старался отогнать пугающую неизвестность и навязчивые вопросы вроде: «Сколько же у меня вообще есть времени? Что, если я не успею? Что будет, если я открою дверь? Как я найду выход в чужом жилище? И где я вообще?»
Ни на один вопрос у него не было ответа. Это пугало. Левар решил воспользоваться старым мудрым советом, услышанным им однажды в семье, и сосредоточиться на одной конкретной задаче, и только потом думать, как решить остальные.
Он принялся методично резать полотно двери с краю, стараясь расширить щель у стены, и незаметно вернулся мыслями в Осиновое Гнездо.
Вспомнилась фраза, которую выдумала для него мама.
«Как она там сказала… никогда не жалей о том, чего не было? Что бы это могло значить? Жалеть только о том, что уже случилось? Не жалеть о том, чего ещё не сделал? Это что, такой тщательно замаскированный призыв к действию?» – Левар горько усмехнулся – вот куда его привело это «действие».
В полной темноте у него вдруг сложилось стойкое впечатление, что он заперт в собственной голове наедине с мыслями. Он почти осязал их кожей, кончиками дрожащих ушей. Волосы на голове – и те шевелились.
Левар замер. До него вдруг дошло. То, что он принял за «движение мысли», на самом деле было движением воздуха.
