– Трангат ба ргут, – обратилась к воителю Наоди, – ренг гар таротгу магат…
– Ракха, Наоди, – хриплым голосом ответил ей воитель.
– Закарос…
– Ракха.
Ненадолго наступило молчание, вновь прерванное Наоди.
– Ругхатур дара, Закарос, ргут закха. Тарагхат да рогумат, бахра магат нуради? Огадхара мангат туд, окарид фанахри… Гаратхор да рогхи?
Немного пораздумав, воитель кивнул. Наоди ещё раз взглянула на берег, холодный морской ветер приятно обдувал её бледную кожу, так было гораздо проще сконцентрироваться. Она достала с пояса нож, выточенный из кости, и сделала себе глубокие порезы на обеих ладонях. Руки и лицо вновь обволокли чёрные узоры, струйки крови продолжали стекать вниз, пока не соединились с этими татуировками, после чего они постепенно стали принимать тёмно-красный цвет, а затем разрослись ещё сильнее. Бледные глаза Наоди стали совсем белые, тело немного затрясло, но при этом воительница была совсем спокойна, а её собрат так и не соизволил взглянуть на неё во время происходящего. Одинокий ворон, что кружил над их головами видел и чувствовал всё тоже самое, что и Наоди, он понимал, что мирное существование под этим небом закончилось, раз его хозяйка пришла к такому решению, а значит ему предстоит много работы, ведь даже обычная птица, имеющая крепкую связь с этим народом, не сможет остаться в стороне.
***
35 день Масата, 537 г., деревня гильдии, Княжество.
Всё повторяется. Уже который день утро начинается по одному и тому же сценарию, что крайне сказывалось на расшатанной психике. Виктор резко приподнялся на кровати в своей хижине, дыхание давалось ему с трудом, с лица обильно стекал пот, а сильная головная боль являлась своего рода вишенкой на торте. Создавалось впечатление, будто бы нашёлся другой мирван, который прямо сейчас пытался превратить его мозг в кипящее варево, стараясь взять наёмника под контроль. Солнечные лучи пробивались свозь ткань занавеса, прикрывающего маленькие оконные ставни. Скорее всего уже раннее утро, все нормальные существа в это время до сих пор спят, но Виктор понимал, что в его состоянии дальнейший сон категорически невозможен. Встав с кровати, он ощутил на себе неприятный приступ тошноты, голова закружилась гораздо сильнее, это заставило его быстро распахнуть двери комнаты и побежать в уборную, опираясь руками о стены. Оказавшись у таза с водой, наёмник сразу же полностью погрузился в неё с головой и простоял так некоторое время, пока не почувствовал, что ему и впрямь становится лучше. Он смотрел в небольшое заляпанное зеркало в деревянной рамке, висевшее напротив, выглядел Виктор и впрямь не очень хорошо, на этом сказывались бессонные ночи, начавшие одолевать его в последние десять дней. Так происходит каждое утро, из-за бессонницы он стал более раздражительным, более злым, но раньше с ним не происходило ничего подобного. Некий женский голос призывал его каждую ночь, он не понимал его, это была совершенно чуждая речь, но больше всего вопросов вызывали сны, в которых наёмник каждый раз оказывался на холодном берегу, из моря пребывали уродливые тёмные твари, с ними сражались некие воины с черепами на головах, но Виктор не был участником сражения, он лишь находился рядом в качестве бестелесной сущности и слушал тот самый женский голос. Кажется, он всё больше начинает понимать Марка и Беланду, что всё время бредят о своих кошмарах, являющихся явью.
