Они оба рассмеялись.
– Нет, правда, Костя, я так не могу. Они на меня смотрят во все глаза, ничего не соображают и совершенно ничего не знают. Девятый, десятый класс не могут сказать, как их зовут, по-английски, двух слов не свяжут. А спортсмены из спецкласса? Жуть! Длинные, как дядя Степа. Я одному говорю: «Встаньте, пожалуйста, когда я называю вашу фамилию». А он мне басом: «Диана Сергеевна, может, лучше не надо?» «Надо, – говорю, – так принято». Ну он и встал. У меня чуть шея не сломалась. «Лучше сядьте». Класс смеется: я ему по пуп. А он опять басом: «Я же говорил – не надо». И никто ни слова по-английски.
– Не удивляюсь. Им это ни к чему.
– Когда сообразят, что им это нужно, будет поздно.
– Я думаю, что если и сообразят, то немногие. Так что не переживай, Ди. Я тоже в школе особо языком не интересовался, а потом сам корячился и выучил, как видишь.
– То-то у тебя произношение, как у безграмотного индуса.
– Протест.
– Не принимается. Ты говоришь, как варвар.
– Я рад, что вообще говорю. Кстати, мисс, хочу вам напомнить, что я простой парень из маленького провинциального городка и обязан изъясняться на ломаном украинском, ломаном русском и на совершенном русском матерном. Остальное – сверх программы.
– Ладно. Не задирай нос. Я и так знаю, что ты отдаленный потомок Ломоносова.
Они дошли до площади. Ветер усиливался. Она тесно прижалась к нему, крепко ухватившись за локоть.
– Костя, я замерзаю.
– Ты женщина южная, нежная…
– Знаю. Поэтому южная женщина сейчас упадет замертво.
– Не успеет. Сейчас что-нибудь придумаем. Так, сворачиваем влево и быстренько-быстренько… Мадам, я приглашаю вас к себе. Партия и комсомол выделили мне двухкомнатную квартиру еще год назад, за особые заслуги, разумеется…
– Ты приглашаешь меня в гости? Вот уж не думала, что дождусь…
– Так ты, оказывается, ждала? Кстати, у тебя я тоже в гостях ни разу не был, так что квиты. Зато мы были во всех кафе в городе.
– Неужели во всех? – рассмеялась она.
– Ну почти. Может быть, на окраинах осталась парочка, куда нас не заносило…
– Значит, если бы эти кафешки были не на окраине, ты бы меня и не пригласил…
– Мадам?! – возмутился Краснов.
– Пока еще мадемуазель.
– Не купить ли нам бутылочку шампанского?..
– Скажу честно, хоть, может, даме это не к лицу, но я окоченела, как лесоруб, и хочу кофе с коньяком. Или просто коньяк, а потом горячий кофе. Нет, можно так, сначала горячий кофе, потом коньяк с лимоном, потом опять кофе…
– Но с коньяком, потом коньяк без кофе, – продолжал он со смехом, – полчасика по такой программе – и ты точно будешь, как лесоруб, только как пьяный лесоруб.
– Это лучше, – сказала Диана, прикрывая нос варежкой. – Господи, я чувствую себя, как кусок мяса в испарителе. Ну скоро мы придем?
Они вышли на набережную, и ветер дунул с новой силой. Невольно они перешли на бег и влетели в подъезд Костиного дома, как пули.
– Вызывай быстрее лифт, – попросила Диана, – шампанского он хотел. Ты, Краснов, морозоустойчивый. Тебя на БАМ надо отправить.
– Лучше не надо.
Он распахнул перед ней дверь старого лифта, стены которого были исцарапаны и покрыты такой росписью, что аборигены пустыни Наска при взгляде на них покраснели бы от стыда.
– На надписи не смотреть, – предупредил он.
Для того, чтобы не смотреть, надо было закрыть глаза. Но лучше было бы и не дышать. Судя по запаху, в этом лифте справили нужду все собаки, кошки и дети, обитавшие в ближайших двух кварталах.
