Вообще же сам процесс мытья и похода в туалет на всем протяжении пути был отдельной песней. Всю дорогу то Нарим, то Зарух норовили справить нужду со мной за компанию. Пришлось грубо отшить — пригодился матросский лексикон — и отходить в кустики как можно дальше. С мытьем было еще сложнее. На постоялых дворах еще как-то удавалось выкручиваться с помощью Ромича, но на речках мне пришлось несладко. Мужчины и мальчишки, разумеется, нисколько не смущаясь друг друга, раздевались догола и наслаждались водой. А мне приходилось делать вид, что я мою свою лошадь в стороне, хотя на самом деле просто пряталась за ней, заведя ее в воду, чтобы более-менее спокойно помыться. Хоть грудь у меня в этом теле еще не выросла, я все равно заходила в воду в длинной рубахе.
Масла в огонь подливал и Ромич, который вроде как невзначай, но очень уж заинтересованно и ревниво поглядывал в мою сторону. Профессор в такие моменты просто сидел на поваленном дереве или камне на берегу, и по одному его виду было понятно, что и он переживал, как бы меня не разоблачили. И вообще переживал — все же маленькой девочке не пристало смотреть на голых мужиков. Лишь когда я заканчивала свои водные процедуры, и взрослые вылезали из воды, он заходил в реку...
— Лейла, ты бы поторопилась, что ли, — раздалось за дверью недовольное бурчание Ромича, и я распахнула дверь купальни.
— Не ворчи, Ромич, никого же нет.
— Сейчас нет, а через минуту есть.
— Ты чего такой надутый?
— Нормальный, — все так же мрачно ответил он.
— Да сегодня инструктор назвал его криворуким шиканом, вот он и бесится, — раздался над самым ухом голос Нарима, который только что вышел прямо из-за угла умывальни. — А где Лейла?
— К… какая Лейла? — заикаясь, спросил Ромич.
— Ну, которой ты сказал поторапливаться. Я мимо подходил и слышал. Не знал, что ты уже успел здесь с кем-то познакомиться. — Он с любопытством заглянул в открытую дверь. — Хм, там же нет никого. — И недоуменно улыбаясь посмотрел на нас.
Немая картина длилась с минуту. Я успела просверлить взглядом на лбу Ромича дыру с кулак, он — побледнеть и виновато сглотнуть, а Нарим несколько раз перевести взгляд с меня с мокрым волосами и таким же мокрым полотенцем в руках на Ромича и обратно и, открыв рот, округлить глаза в понимании.
— А я-то уже на свой Дар грешить стал! — выдохнул он. — Думал, беда, перестает работать! — Теперь уже в непонимании на него уставились мы с Ромичем. Нарим уставился на меня, как на седьмое чудо света. — Лей! Лейла!
— Да тише ты! — зашикала я на него. — Пошли!
И, крепко ухватив его за руку, поволокла в комнату. Ромич поплелся следом. Вот зла на него нет! Вся конспирация псу под хвост из-за длинного языка некоторых индивидов!
К тому моменту, как мы добрались до комнаты, в которую, слава Всевышнему, Зарух еще не вернулся, мозги немного прочистились от паники, и я стала мыслить более трезво. Несколько минут мы все трое просто молчали, думая каждый о своем. Теперь Ромич, набычившись, сверлил взглядом Нарима, тот, не обращая на него внимания, с неподдельным интересом изучал меня, а я… лихорадочно думала.
— Слушай, Нарим, а что значит, что ты начал опасаться за свой Дар?
Только сейчас осознав, что сболтнул о нем при Ромиче, мальчик бросил на него обеспокоенный взгляд, но все же ответил:
— Энергии мужчин и женщин немного отличаются. Глядя на тебя, я все время думал, что мой Дар сбоит и даже начал опасаться, что вовсе пропадет... Но теперь все встало на места! Ты даже не представляешь, какое это для меня облегчение! — Я представляла. Привыкнув полагаться на Дар, его правдивость и непогрешимость, принять, что он может соврать, это все равно что узнать, что твоя рука может действовать по собственному усмотрению!
