Лезвие любви - страница 37

– А ты? – Коля уставился на азиата. – Тебе то, как они известны?

– По одной простой причине – я автор.

Николаю хотелось потереть глаза кулаками, как в детстве, когда не верилось в очевидное.

– Понимаю, ты не веришь. Но давай, играй, и мы посмотрим, что будет дальше.

Николай начал наигрывать и петь, но гораздо громче, чем в первый раз. Никто не стучал. Он включил музыку- запись рок концерта на полную мощность, но опять никто из кротов не отозвался.

Отложив гитару в сторону, Николай уставился на Кима:

– И после всего, что я увидел, хочешь убедить, что ты никто и зовут тебя никак?

– Я никого ни в чем не убеждаю. Мне все равно. Давай продолжим, хочу повторить то, что ты играл. Исполни еще раз, я не все еще запомнил.

«А знаешь, все еще будет» – Ким начал подпевать. У него оказался не сильный, но приятный и мягкий голос. Они закончили дуэтом «И вновь все вернется, и ты поверишь в любовь».

– Откуда тебе известны слова, азиат? Альбом довольно старый и твое поколение «Zero» его точно не знает.

– Мама любила эту песню. В молодости она ходила на рокерские тусовки. Однажды я что- то искал и случайно наткнулся на ее фотки, вот она и рассказала. Тогда ее почти не слушал. И вдруг, ты выбрал именно эту песню. Знаешь, мне захотелось ее разучить. Я ей спою, и она обязательно услышит.

Николай передал гитару азиату:

– Держи.

Тот неловко стал вертеть инструмент в руках.

– С чего начать?

Оба буквально погрузились в музыку. Николай вдруг понял, что учить кого- то чему- то тоже не так просто. Но надо отдать должное, Ким все схватывал быстро, и концу их первого занятия смог уже неуверенно наиграть первый куплет песни. При этом его глаза сияли. Он хотел продолжить еще, но Николай, посмотрев на часы, испытал некоторый шок:

– Ты знаешь сколько времени?

Ким помотал головой:

– Я не замечаю времени, потому что у меня его слишком много. Но у тебя свои дела.

– Знаешь, мне понравилось заниматься с тобой. Я оставлю гитару, а ты тренируйся. В следующий раз возьму еще один инструмент, и сыграем вдвоем.

– Супер! Мне нравится! – глаза азиата опять загорелись. Николай увидел, что перед ним, в сущности, еще мальчишка, которого заставили резко повзрослеть, но, слава богу, не до конца разрушили его источник жизни.

Уходя, Николай спросил:

– Ким, кто-нибудь знает про звуконепроницаемый заслон?

– Неа, ты первый, и надеюсь, никому не скажешь. Иначе мы с тобой не увидимся.

– Сейчас разговариваем под его прикрытием?

– Да. Рокер, мне не хочется, чтобы меня отсюда выселили и закрыли в какой-нибудь тайной лаборатории, как в тюрьме, разнюхав о том, что я могу сделать.

Николая осенила догадка:

– Так у тебя много таких разработок?

Ким поморщился:

– Есть несколько. – Он явно не любил распространяться на эти темы и только что сказал почему.

– Парень, ты меня сегодня удивил. И мне кажется, я удивлюсь еще не раз.

– Одна просьба, рокер, никому ни слова.

Николай кивнул.

Он уже собрался открыть дверь, но любопытство оказалось сильнее:

– Почему ты показал свою разработку?

– Мне кажется, тебе можно доверять.

– Но они не могут не знать, на что ты способен! – почти выкрикнул Николай.

– Они знают.

– Как? – Николай опустился на стул.

– Не переживай, они знают, но не всё, лишь малую часть. Ты же в курсе, что кроты подразделяются на две «касты». – Лицо Кима опять искривила усмешка, от веселого парня не осталось и следа. – «Касты» …в этой заднице мира есть тоже своя иерархия. Так вот, каста чернорабочих выполняет мелкие тяжелые работы, их дешевле содержать, чем роботов. Но об этом ты наверняка слышал. А есть еще каста научных кротов, к которым я отношусь. Я до сих пор жив, потому что приношу им пользу – умею креативить. Если выйду отсюда, то от меня быстро избавляться, так как я на особом учете. Ты правильно заметил, что меня ведет лично глава департамента соцзащиты. Он точно не знает, над какими именно темами я работаю и кто заказчик. Просто приносит специальный секретный носитель, я скидываю инфу, и он уходит.