– Боря, повежливее, будь так любезен, – Тарский подошел к Лене и заботливо поправил выбившуюся прядь. – Я тоже ничего такого не ощущаю, но Леночке верю безоговорочно. И готов составить девушкам компанию.
– Ой, а зачем вам двоим оставаться? – оживилась Дина. – Пусть Антоша побудет со мной, а ты иди, Леночка, ты же так хотела!
– Это было бы здорово, – едва сдерживая улыбку, Осенева повернулась к своему воздыхателю: – Ты как, Антон?
Попавший в безвыходное положение Тарский лихорадочно соображал, как поступить. Но лихорадка обычно сопровождается бредом, поэтому и мысли в голове Антона собрались бредовые, и вели себя эти мысли самым беспардонным образом. А одна особо распоясавшаяся особь выдала такое, что заставило Тарского покраснеть. Он уже и забыл, как это бывает. А вот уши, оказывается, помнили и с энтузиазмом запламенели кумачовыми стягами.
– Что с тобой, Тарский? – заржал Венечка, щелкая пальцем по алым полотнищам. – Ты застеснялся или разозлился?
Пришлось из всего бреда наспех выбрать самый правдоподобный и импровизировать. Антон покачнулся, закрыл на пару секунд глаза, затем открыл и недоуменно посмотрел вокруг:
– А? Что? Ты что-то сказал? Прости, я не расслышал, мне почему-то вдруг стало очень жарко, даже сердце зашлось.
– Тогда тем более тебе следует остаться вместе с Диной, – Осенева с тревогой вглядывалась в лицо Антона. – Ты странно выглядишь, у тебя, похоже, жар. Неужели и ты простудился?
– Нет, это что-то другое, – вдохновенно врал Тарский. – Словно мгновенная, опаляющая изнутри, вспышка. Все уже прошло, я бы с удовольствием пошел с вами, но если Диночка просит…
– Прошу, очень прошу! – Дина умоляюще сложила руки на груди.
– Тогда я останусь.
– Ну вот и славненько, – одобрительно хлопнул ладонью по плечу Антона Плужников. – А мы пойдем.
Отправились налегке, взяв с собой лишь самое необходимое: ножи, веревки, спички, кое-что из еды, компас и тому подобное.
Уходя от импровизированного лагеря, Лена все время оглядывалась. Она могла бы поклясться, что видела, как над стоявшими на берегу двумя фигурами концентрируется тьма…
– Что ты все крутишься? – ехидно подтолкнула ее локтем Нелли. – Сама ведь оставила Антона с нашей тихоней, а теперь жалеешь, да?
– Нель, посмотри туда, ты ничего не замечаешь? – Тревожное выражение лица Осеневой заставило ее спутницу посерьезнеть.
Симонян остановилась, с минуту всматривалась в оставшуюся парочку, затем пожала плечами:
– Ленка, не дури. Что я должна замечать? Дина, Антон, озеро, избушка – ничего необычного. Кроме твоего поведения.
– Девчата, не отставайте! – недовольный голос Вадима дернул их за уши. – Так мы далеко не уйдем.
– Все-все, бежим.
– Ну, Венечка, ну удружил! – ворчал Борис, мрачно стегая срезанным прутиком кусты, мирно дремавшие вдоль тропинки. – Чтобы я еще хоть раз послушал тебя – нет уж, увольте! Теперь выбор маршрута будет прерогативой более адекватных людей.
– Это чьей же? – Путырчик моментально завелся и, взревывая движком, забегал вокруг Бориса.
– Моей, к примеру, или Вадима. Да девчата наши – и те…
– Что значит – «и те»? – Крепкий кулачок Нелли, ткнувшись в подреберье, направил вдох Бориса куда-то не туда, и бедняга закашлялся. Причем дуплетом, воздушные очереди шли и сверху и снизу.
Продолжать цапаться после столь пикантного соло господина Марченко участникам спора расхотелось. Да и цель их сегодняшней вылазки, речка с незатейливым названием Сейдъяврйок, равнодушно смотрела на приближающуюся группу.
