— Это ложь! Она не понесла от Вигго и для Гуннара была пуста! — взревел Йорг, стиснув кулаки так, что побелели костяшки.
— Женщина в тягости, — раздался скрипучий старческий голос Урд и к небольшому постаменту прошла поднимающая, — я осмотрела госпожу час назад.
— Это ложь!
— Ты обвиняешь меня во лжи?! — грозно рыкнула старуха, её глаза тотчас полыхнули яростью, — я поднимала тебя и почти всех, находящихся в этом зале!
— Родовой камень Эсхейма скажет правду! — напомнил Виллум, оглядев мрачных зрителей этого жуткого представления, но садист продолжал выступать.
— Нет! Она чужая! Она Категай! — мотнул головой Йорг и, сделав широкий шаг, встал у камня, перекрывая нам доступ, — я! Я потомок крови Великого Гуннара и смогу привести род Эсхейм к процветанию! — торжественно прорычал палач, выхватывая кинжал из ножен, резко полоснул лезвием свою ладонь и быстро положил окровавленную руку на родовой камень.
Не знаю, что могло произойти, возможно, кристалл должен был полыхнуть светом или грянуть гром, но ничего не изменилось. Разве что на некоторых лицах промелькнуло и тут же исчезло облегчение.
— Родовой камень не признал тебя главой рода, — раздался чей-то смелый голос из толпы, народ, будто очнувшись ото сна, зашевелился и едва слышно заговорил.
— Энок! Его кровь принадлежит потомкам Эсхейма! — выкрикнули справа, чем окончательно взбесили Йорга.
— Нет! Прошло слишком мало времени! Камень не отпустил душу Гуннара! Проведём обряд через пять дней!
— Йорг! Ты снова нарушил свою клятву! — внезапно прогремел зычный голос, и толпа сейчас же отхлынула, показав широкоплечего, статного воина, — Виллум, проводи обряд!
После сказанного меня сейчас же подхватили под руки и повели к столбу. Бежать было бессмысленно, я была уверена, что бесполезная попытка будет приравниваться к признанию убийства старика. И мне ничего не оставалось, как подчиниться этим сумасшедшим.
Йорг же не спешил сходить с нашего пути и только после начавшегося недовольного людского ропота немного сдвинулся, смачно сплюнув мне под ноги.
— Виллум, я не положу свою ладонь на окровавленный камень, — едва успела предупредить лекаря, крепко стиснув руки в замок. Если уж устроили жуткое представление, пусть позаботятся о гигиене.
— Конечно, госпожа, — вдруг почтительно склонился мужчина. Принимая из рук Бергит мешок, он не глядя достал из него бутыль из тёмного стекла, откупорил и быстро вылил шипящую жидкость на кристалл. Минута – и камень засверкал своими прозрачно-голубыми гранями, а на плите не осталось и капли крови Йорга.
— Позвольте, госпожа, — снова заговорил лекарь, протягивая свою руку, требовательно промолвив, — нужна ваша кровь.
Нехотя я всё же разомкнула стиснутые в замок руки и вложила дрожащую ладонь в горячую ладонь мужчины. Небольшая пауза - и я, будто со стороны, отрешённо наблюдаю, как тот самый запримеченный мной нож сверкнул при свете ламп своим блестящим лезвием и резко полоснул по моим слегка сжатым пальцам. Короткая, острая боль… и алая жидкость стала быстро заполнять ладошку.
— Терпите, госпожа, — одними губами проговорил Виллум, порывисто приложив мою руку на родовой камень Эсхейм. И тотчас кристалл полыхнул белым, ослепляющим светом, а меня пронзила невыносимо адская боль...
С трудом подавив всхлип, я попыталась отпрянуть, но какая-то необъяснимая сила вдруг овладела мной, крепче железа приковав к алтарю. Голова закружилась, свет в глазах померк, к горлу подступила тошнота от невообразимо быстро мелькающих картинок моей теперь новой жизни. Я прикладывала невероятные усилия, чтобы сдержаться и не завыть в голос от ломающей меня боли. Она разрывала меня на части, уничтожая моё прошлое, и, словно спятившая швея, перекраивала новую меня.
