– Конечно.
– И ещё. Меня назначили послом на Брану, мне там нужен преданный помощник из своих. Должность мелкая, но с перспективой и лицензией на убийства.
– Хотите держать меня при себе, чтобы я вдруг не дал ход апелляции за Вашей спиной, несмотря на то, что психопатов опасно подпускать к оружию?
– Да.
– Вы восхитительны, госпожа. Я согласен.
– Пришлёшь отказ от претензий к суду, скину тебе адрес. Да, причёска – чистый секс. Пока.
Мерно гудели бортики, принимая на себя мощь поднебесных ветров. Они были односторонние для экономии: пропускали только «туда». Следующие несколько минут Кайнорт строчил заявления. Эта сделка была едва ли надёжнее мыльного пузыря. Альда требовала плату вперёд, не давая никаких гарантий. А если даже и не лгала, то сама полагалась на бог весть какого информатора. Но в чём она была права, так это в отношении Кайнорта к репутации. Он отказывался от недоброго имени, денег, без которых прекрасно обходился два года, да от себя самого с потрохами. Взамен шанса найти сына.
Получив адрес, Бритц направился было к лифту, но опять услышал рыдания. Что-то не дало просто пройти мимо. Шчер сидел слишком близко к краю над багровыми облаками. Он заметил Кайнорта и встал рывком:
– Не смейте или прыгну! Я не вернусь туда. Шваммляйтер заметил, что меня нет, и бил с брелока током, пока батарейка не села. Или, может, руки у него отсохли. А мне уже всё равно.
– Вижу, Вы опытный шантажист, раз пугаете эзера самоубийством.
– Тогда буду драться. Что, страшно теперь, дрищ?
– Страшно – это дослужиться до обергаупткребса галет-бюро вашего, – ответил Бритц.
Шчер сжимал и разжимал кулаки, пока не убедился, что эзер не собирается хватать его сию секунду и волочь назад в цех. Он провёл ладонями по опухшему от слёз лицу, по шее, на которой не осталось живого места, и посмотрел вниз.
– Не замечал, как красива Миргиза, пока вы её не отобрали. Уж лучше бы сожгли, ей-ей. А раньше я был тут владельцем: да, это был мой небоскрёб и мой завод. Я жизнь на него положил! Это я ходил в блестящем костюме.
– Угадаю, вы здесь не мусор по консервам закатывали.
– Мы делали детское питание, – возмутился шчер. – Высококлассные заменители молока, укрепляющие смеси для недоношенных. Гипоаллергенные кашки. Кашки! А теперь! Если бы только мусор! Если бы!.. Они заключили два контракта. Не один. Одними очистками не добиться нужного баланса белков и жиров.
Шчер поднял лицо к небу, чтобы проглотить новые слёзы. Облака внизу порвались и открыли вид на пригород Миргизы.
– А, секретный ингредиент. Второй контракт с канализацией, раз мух сюда так и тянет? – предположил Бритц.
– С похоронной службой.
– Ого, – брови Кайнорта скакнули вверх.
– А вы что думали, что правда снизилась смертность среди рабов?! – шчер окинул руками планету с высоты трёхсот этажей. – Оказывается, вот что: нас кормят трупами наших близких. Как там… «В дробилку – в сушилку – и к вам на стол!»
Шчер приложил ладонь ко рту, подавляя приступ рвоты. А Кайнорт посмотрел на комм и решил, что в приют всё равно уже поздно.
– Для эзеров переработка тел – нормальная практика, – сказал он. – Разумеется, это следовало указывать на упаковке, но…
– Издеваетесь! Вот возьму и расскажу всем.
– Вот я узнал, и что? Подозреваю, фирма скрывает это не столько от насекомых. Сколько от вас. Но бунтами вы сделаете себе только хуже.
– Я больше не могу, – прошептал шчер. – Не могу больше. Я жену два года не видел. Может, я её… уже съел?
