Об этом предупреждать ее было действительно излишне. Воспитанная улицей, она с младых ногтей впитала в себя недоверие ко всем подобным «органам», равно как презрение к тем, кто с ними сотрудничает. Пусть у мамы Лиды, как, впрочем, и у отца Витьки, не было проблем с законом, но рядом с ней обреталось немало тех парней и девчонок, которых задерживали, обвиняли, сажали на скамью подсудимых, а иногда отправляли в лагеря. Быть судимым в их среде явилось обычным делом, ничуть не зазорным, ведь никто из них не собирался баллотироваться в депутаты или делать карьеру в суде или прокуратуре.
– Что нужно, начальник? – насмешливо спросила она, перекинув ногу на ногу. Сегодня она опять была в своей видавшей виды юбке. И пусть Артем не потребовал назад те вещи, которые он успел ей подарить, надеть их Еве не позволяла гордость. Она пока лишь подумывала о том, чтобы раздарить их девчонкам во дворе или же соорудить из них кучу на крыльце ее бывшего возлюбленного.
– Вы судимы? – спросил молодой следователь. Должно быть, его покоробило обращение «начальник».
– Нет.
– Ну, это мы проверим.
– Проверяйте.
– Ответьте мне на вопрос, знаком ли вам Винницкий Артем Антонович? – сказал он и впился в ее лицо таким взглядом, что у особы более чувствительной, чем Ева, по спине просто обязаны были побежать мурашки.
Артем?! При чем здесь Артем? Легкомысленный настрой Евы как рукой сняло. Мысль бешено заработала. Значит, ее появление в прокуратуре не связано ни с одним из ее дворовых приятелей.
Следователь смотрел на нее, ожидая ответа.
– Да, я знаю Винницкого.
– В каких отношениях с ним находитесь?
Еще пару дней назад она могла гордо ответить, что является его невестой. Теперь же все изменилось до неузнаваемости. Называть его бывшим женихом она не пожелала.
– Нас ничего с ним не связывает, – сказала она, словно выплюнула. «Он просто негодяй и предатель», – хотела добавить она, но не стала. Незачем молоденькому следователю было знать о ее растоптанной любви.
– Значит, ничего не связывает? – глупо хлопнул глазами следователь. – Другими словами, вы хотите сказать, что испытывали неприязнь к потерпевшему Винницкому?
Вместе с последними словами следователя на Еву наконец снизошло озарение. Вот, оказывается, в чем дело! Потерпевший Винницкий… Значит, Артем написал заявление! Под чутким руковод-ством маменьки он настрочил в органы донос на нее и Жорика. Что-то вроде «ввалились в дом без спроса, ругались и в конце разбили нос молодому хозяину».
– Ну, так была у вас неприязнь к Винницкому? – следователь повторил вопрос.
– Была, – кивнула головой Ева, ощущая в груди не простую неприязнь, а самую настоящую ненависть к тому, кого совсем недавно считала самым лучшим мужчиной на свете. Это были воистину дни необычайных открытий. Артем показал себя со всех сторон. Он напоминал ей яблоко, глянцевое с виду, но червивое внутри. Привлекательный и даже красивый, стильный, несомненно образованный, он на поверку оказался двуличным, трусливым и мстительным маменькиным сынком.
– Мне можно ознакомиться с заявлением господина Винницкого? – спросила Ева.
– С заявлением Милицы Андреевны, вы хотели сказать? – поправил следователь. – Заявление написала его мать. Всему свое время…
Значит, это сделал не Артем. Небольшое облегчение, но, по сути, дела не меняет. Милица Андреевна решила взяться за нее всерьез. Ей было мало того, что она запретила им встречаться. Теперь она захотела засадить подружку сына в тюрьму, чтобы у того и соблазна не возникало ослушаться. Но все свои хитрости она творила если не с молчаливого одобрения Артема, то, во всяком случае, при полном его бездействии. Пригрозила мама забрать машину – он тут же отменил помолвку; написала мама заявление в прокуратуру с просьбой разобраться – послушный сын придет и даст свои показания. Господи, с кем она связалась!
