Царский брак представлял интерес государственный и был делом исключительно сложным. Нельзя сказать, что имелось мало кандидатур в царицы. Например, одно время обсуждалась возможность женить Петра на княжне Трубецкой. Но слишком близкое родство с Голицыными сыграло не в ее пользу. Другие кандидатуры знатных девушек также были отвергнуты Нарышкиными, комплексовавшими из-за своего «худородия». Наталья Кирилловна как огня боялась невестки княжеской крови. Уж та бы не упустила случая попрекнуть свекровь происхождением. Поэтому жену Петру искали в домах не особенно знатных, но и не низких, чтобы не стыдно было.
Внимание царицы и ее партии обратилось на многочисленную фамилию Лопухиных.
В «Российской родословной книге» род Лопухиных признан происходящим от Редегиных, якобы потомков убитого князем Мстиславом Владимировичем в 1022 году касожского князя Редеги. Его будто бы второй сын Роман, окрещенный Мстиславом, получил в жены княжну Мстиславну и стал родоначальником дворянских фамилий Глебовых, Лаптевых и Лопухиных. Но потомство Романа после 1022 года не прослеживается; указывается, и то только предположительно, его праправнук в пятом колене Михаил Юрьевич Сорокоум. Праправнук Сорокоума уже более реален: это Варфоломей Глебов-Лапоть. Его сын Василий, прозванный Лапуха, и стал родоначальником фамилии Лопухиных.
«История родов российского дворянства» отвергает происхождение Лопухиных от легендарного Редеги, но считает фамилию уже существовавшей в XV веке.
Представители этой семьи в первых шести коленах не отличались, правда, особенными заслугами до того счастливого случая, когда царица Наталья Кирилловна за личную к ней приверженность не остановила выбор невесты сыну на дочери мелкопоместного дворянина Иллариона Абрамовича Лопухина. А пять братьев Лопухиных составляли большую спаянную силу, которой так не хватало вдовствующей царице. Ведь в ее партию входили в основном родственники Нарышкины, не считавшиеся «дельными» людьми, Апраксины, возвысившиеся через царицу Марфу, и умный, достаточно образованный, говоривший по-латыни, но вечно пьяный князь Борис Голицын, ловко ведущий кампанию против царевны Софьи. О двух других временщиках: брате царицы Льве Кирилловиче и свойственнике обоих царей по бабушке Тихоне Стрешневе – князь Куракин говорил, что первый был человек очень недалекий и пьяный, взбалмошный, но не злой, а второй неглупый, но лукавый и недобрый, «интригант дворовый».
Отец царской невесты был переименован из Иллариона в Федора по имени святыни Романовых, Федоровской иконы, и получил боярство вместе с четырьмя своими родными братьями.
Невеста родилась 30 июня 1670 года в селе Серебрено Мещовского уезда в родовой вотчине бояр Лопухиных. Ее матерью была Устинья Богдановна Ртищева, которая останется с дочерью до самой своей смерти.
Ртищевы не относились к знатным фамилиям и вели свой род от Ослана-Челеби-Мурзы, выехавшего в 1389 году из Орды на службу к московскому князю Дмитрию Ивановичу Донскому. Сын Ослана, Лев Прокопьевич по прозвищу Большой Рот – «Ртище», – и стал главой семьи. Один из выдающихся представителей фамилии, Федор Михайлович Ртищев-старший, сторонился двора, все свое время посвящая наукам и Церкви. Один из первых русских благотворителей, он привечал сирых и убогих, раздавал богатую милостыню. Царь Алексей Михайлович заметил его, приблизил, сделал постельничим. Но юноша не стремился делать карьеру. Он был привержен науке, церковной святости. Из своего скита он создал Спасо-Преображенский монастырь, в котором основал так называемую «Ртищевскую школу». Ее ученики переводили с греческого на славянский язык Библию, Моисеево Пятикнижие и другие богословские труды. Целью Федора Ртищева было «научение словено-российского народа детей греческой, латинской и славянской грамматике, философии и риторике – науке о том, как говорить хорошо, правильно и красиво».
