Но сейчас, после собственной неудачи, мне почему-то тяжело смотреть на семейную сцену Власовых. В моём чёрством сердце, толком и не знающим светлых чувств, просыпается глухая тоска, и я невольно представляю себя на месте Ритки. На одно крошечное мгновение я позволяю себе представить, что было бы, роди я Власову ребёнка, пока не стало слишком поздно. Были бы так же счастливы? Да ну, бред!
Счастье есть там, где живёт любовь. А любовь живёт там, где не случается разногласий. Не мелочных, бытовых, а глобальных. Возможно, я просто не встретила пока ещё такого человека. А может, никогда и не встречу. Но за Ярослава я счастлива. Испытываю если не гордость, то радость, что он не стал стоять на месте и теперь имеет вот это вот всё. Несмотря на то, как непросто Ярику далось это счастье, я рада, что ему это удалось. В нашей профессии слишком сложно не сломаться, и мой бывший муж всегда будет для меня примером здравомыслия. Если однажды я почувствую что-то приблизительно похожее на любовь, стану поступать так же: буду оставлять работу за порогом своего дома и наслаждаться своим тихим счастьем. Но это столь же нереально, как проснуться и увидеть за окном динозавров!
От этого сравнения я невольно издаю смешок, и чета Власовых синхронно поднимает на меня взгляды. Мне даже неудобно становится! Словно я им помешала, нарушила их покой!
Нервно переминаюсь с ноги на ногу и бросаю:
– Если я не вовремя, могу вызвать такси.
На звук моего голоса оборачивается и Соня. Малышка сосредоточенно смотрит в мою сторону, пока не приходит узнавание, ловко спрыгивает с отца на пол и уверенно шагает, протягивая ручки и вопя на весь дом:
– Геля! Геля!
Все размышления отступают на задний план, когда я опускаюсь на корточки, подхватывая на руки малютку. Не решаюсь посмотреть ни на её мать, ни тем более на отца. Только любящий родитель может безошибочно увидеть в моих глазах то, что я так тщательно скрываю: мои боль и скорбь о потерянном ребёнке.
Ужин проходит спокойно, без острых моментов. Но здесь, в этом доме, всегда так. Если что и удаётся Власову на все сто, так это оставить тревоги и заботы за порогом и вести тихую размеренную жизнь. А рядом с ним и я сама заряжаюсь спокойствием.
Под щебет Риты мозг расслабленно откладывает свою работу, и я просто наблюдаю за играющей у камина Соней. Мне до лампочки болтовня мадам Власовой, но ради приличия я поддакиваю и киваю в нужных местах.
– И тут я подумала, – сообщает она. – Что я, хуже, что ли?
Я озадаченно перевожу взгляд на разрумянившееся лицо новой жены моего бывшего мужа и вставляю:
– Да, конечно, нет! – И что я опять пропустила?!
– Вот и я так решила, – горделиво вскидывает нос эта чудачка. – А что? Заниматься с детками мне нравится, да и они меня любят, охотно идут. Для начала попробую вести группу пару раз в неделю, потом можно будет чаще, а там, глядишь, открою мини детский садик для малышастиков…
– Но сначала мы спокойно родим нашу дочь, посидим в декрете с двумя детьми, а когда они подрастут, подумаем над твоими гениальными идеями, – мягко тормозит её Ярослав.
Он притягивает жену к себе, целует, тормошит её волосы, накрывает живот ладонью. Всё это происходит так естественно, словно само собой, без каких-либо усилий с его стороны. Но больше всего меня поражает Рита: она словно знает наперёд каждое движение мужа и льнёт к нему, как магнитом притянутая. Извивается, подстраивается, уступает. Гармония силы и слабости, напористости и нежности. Словно глина в грубых мужских руках.
