— Не отказался, — пробурчал Сэм. — Мне, уроду, нужна была его поддержка, а не подачки! Я хотел, чтобы он приехал и забрал меня отсюда, надеялся, что у гоблинов надо мной не будут так издеваться. Но отец не захотел. Вам этого не понять, — он махнул рукой.
— Отчего же, — усмехнулась я в ответ. — Мне как раз хорошо известно, что это такое, когда твои родители не поддерживают тебя. А у вас была мама, пусть и допустившая ошибку, но любившая вас. Отчего она умерла?
— Заболела, — вздохнул Сэмуль. — Думаю, она очень переживала из-за того, что сделала Когда-то, это и подточило ее.
— Понятно, — вздохнула я и спросила: — Почему Никольс не пошла к вам?
— Я точно не могу ответить, — пожал он плечами. — Когда Аланчи умерла, я предложил ее дочери место матери у себя, но та отказалась. Она сказала, что шлюхой заработает больше. В чем-то была права, я плачу своим подавальщицам семьдесят лим в месяц, чаевых тут мало, максимум пять—шесть лим за ночь могут заработать, и то не всегда. А продавая себя, тем более такая, как Никольс, молодая красивая, не сидящая на дряни, за ночь могла и сто, и двести лим срубить. Нимеры не отличаются пуританскими взглядами.
— Почему вы их не любите? — поинтересовался Хаспри.
— Не то, чтобы я их не люблю, — пожал плечами полуокр. — Мне не нравится то, чем они занимаются.
— А к Мэри Энн вы прониклись симпатией, — напомнила я.
Сэмуль печально вздохнул, посмотрел вдаль, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, и проговорил:
— Все эти шлюхи, даже будучи со мной, не упускали случая подтрунивать надо мной из-за моей внешности. Только лишь Мэри Энн никогда мне об этом не говорила. Знаю, что за спиной она меня обсуждала, но в глаза никогда. Я был ей благодарен за это. Симпатии не было к ней, была жалость, я готов был предложить ей совместную жизнь, но не успел.
— Из жалости? — искренне удивилась я.
— Да. Почему нет? — ответил он. — Она меня жалела, иногда даже заступалась за меня перед другими, когда те говорили колкости в мой адрес. Чем и заслужила мой интерес к себе. Я никогда не предлагал ей оказать мне интимные услуги за еду, как это было с другими.
— А о Никольс вы можете что-то рассказать? — поинтересовался Хаспри.
— Да толком ничего, — ответил Сэм. — Она иногда приходила с матерью, помогала ей тут. Но мы никогда толком не общались с ней. Никольс сторонилась меня из-за моей внешности, всегда пугалась, когда подходил ближе. Она была хорошей девушкой, жаль, что ее убили.
— Вам ее жаль? — искренне удивилась я.
— Да, — кивнул он. — Я думаю, не случись с ней этого, она так же как и мать ушла бы из этой профессии. Я отчего-то уверен, что Лиран положил на девочку глаз. Он к ней относился не так как к другим. Почти всех клиентов находил для нее Одноглазый, редко когда она сама кого-то искала. Да ей и не надо было, мужики сами липли к ней, предлагая за услуги баснословные деньжищи.
— Одноглазый, говоришь, — задумчиво протянул Хаспри. — Ты знаешь, что он был в ту ночь на месте преступления.
— Да, Жиретта растрезвонила тут всем об этом, — кивнул Сэмуль. — И вы знаете что, Лиран напился на следующий день в усмерть, а я за ним такого раньше не замечал.
— Интересно, — усмехнулась я и, посмотрев на своего коллегу, поинтересовалась у него: — А не посетить ли нам и Лирана еще?
— Не получится, — хмыкнул полуорк. — Он пока не просыхал еще.
— До сих пор пьет? — удивленно воскликнул Хаспри.
