Потом гуру разнес вдребезги мишень, помещенную на земле, а отличники боевой и политической подготовки ни разу не смогли попасть даже в другую, намного большую.
Лейтенанты уже не просто уважали своего учителя, они действительно его боготворили и допытывались: «Как?» Тот был неутомим и взлетал по двенадцать раз на дню, а утром, выбритый и бодрый, встречал их на подъеме. Неутомимо объяснял, показывал и тренировал. Раз за разом, две недели подряд. Чего это стоит, знает тот, кто хоть раз пытался научить чему бы то ни было хотя бы пять человек. Поэтому Бессонов был буквально счастлив, когда Смыслов первым сумел удержаться за ним, а потом поймать в прицел.
– Молодец. Уважаю, – это были первые добрые слова, которые услышали молодые от своего наставника. И ничего удивительного, что, приняв строевую стойку, лейтенант отчеканил:
– Служу Советскому Союзу!
Еще через неделю Бессонов доложил командиру о готовности молодого пополнения к выполнению боевых задач. И договорился, что в первый вылет поведет их лично. И сводил. Не всех, вначале только троих. Его птенцы не только выполнили задачу, разнесли строй «юнкерсов», завалили три бомбовоза, но и вернулись без потерь. Надо было видеть, как они после приземления подбежали к нему и доложили о выполнении боевой задачи. Какой огонь горел в их глазах. Это уже были не щенки, но еще и не волкодавы, скорее, гончие, почуявшие страх волков и вкус их крови. Да и «старики» смотрели на них уже не с жалостью, как три недели назад, а с искренним уважением. Бес пожал руку и обнял каждого. Только после этого молодые летчики заняли свое место в строю.
– Не понял, кто работал? – допытывался комдив.
– Молодые. Бес устроил что-то вроде выпускного экзамена. Сдали на «отлично».
– Это те, которые последнего выпуска? Молодцы, черти!
Командир положил трубку и повернулся к комиссару:
– «Черти»! Вот как их назовем. Во главе с Бесом! А то «зеленый хрен, зеленый хрен»…
* * *
Не успел Бессонов слетать со всеми молодыми. Точнее, только с тремя не успел. Последняя тройка стояла у КП в надежде на задачу, но вышел расстроенный Бес и дал команду: «Отбой!»
– Не только для вас, успокойтесь. Из дивизии ждут нарочного. До ознакомления с приказами никаких вылетов.
Отошли лейтенанты к своим друзьям, закурили. К ним подсел Давлетшин.
– Ну что, салаги, есть желающие Бесу морду бить?
– Дурак ты, «Гамлет»… Мы теперь сами за него любому кадык вырвем, – ответил лейтенант Попов.
– Ничего так не боялся, как опозориться с ним в боевом вылете, – заговорил уже слетавший Смыслов. – Вышли на восьмерку «мессеров», у меня холодный пот по спине, а он: «Ну что, мальчики, потанцуем? Вон девочки худые стоят, приглашайте! Только чур я первый!». И такой вираж заложил! Еле удержались. Глазом не моргнули, а он уже вывел и атакует! От фрица только брызги полетели! Потом второй… третий… Остальные врассыпную, а он: «Куда же вы, девочки?!» И еще свое ПКБэСНБэ! Что это, кстати?
– Хрен его знает. Так это он троих положил? – спросил Давлетшин.
– А то кто же? Мы, правда, тоже стреляли, но только, как Бес говорит, – «контрольный». Может, и попали…
– А доложил и записал он все на вас. По одному на каждого…
– Я этот аванс Беса отработаю, увидите! – Смыслов разве что в грудь себя не ударил.
Вдруг Попов поднялся, что-то рассматривая вдалеке:
– О, мужики, кто-то на мотоцикле. Это не наш нарочный?
* * *
Командир полка вскрыл пакет, в нем еще три.
