Майкл искал контакт, на который планировал отправить этот омерзительный снимок.
Дженни всегда легко запоминала цифры. Это был номер Кальвина Винесетта. Унизительная фотография предназначалась для книги.
Всего несколькими часами ранее в вагоне поезда Майкл сказал правду.
«Он ее выследил».
И с самого начала выслеживал.
С самого первого пончика, который принес.
Ева это почувствовала: «Он тебя покупает».
Платил за все Кальвин Винесетт.
В Бостоне, где училась Сара-Шарлотта, зима выдалась холодной, снежной и длинной.
Но в один из дней на прошлой неделе погода была просто замечательная. Почти летняя. Вместе с несколькими однокурсниками и одним аспирантом – приятелем кого-то из ее знакомых студентов – девушка сидела на открытой веранде кафе. Она наслаждалась теплом. Как приятно находиться на улице без теплого пальто, шапки, перчаток, шарфа и тяжелых зимних ботинок. Сара-Шарлотта поудобнее устроилась в кресле и грелась на солнце, словно кошка.
Один из парней показал рукой на аспиранта и сказал:
– Я тут Мику рассказывал, что ты близко дружила с Дженни Джонсон, девочкой, которую украли.
– Да, это старая история, – заметила та, сделав глоток латте с карамелью.
– Не скажи, – ответил человек по имени Мик. – Она всего несколько лет назад узнала себя по фотографии на пакете молока. История весьма странная. Скажи, а ты была с ней, когда это произошло?
Сара-Шарлотта почувствовала, что всем интересно узнать про это старое преступление. Видимо, придется кое-что рассказать, чтобы отстали, а не прыгали вокруг, как надоедливые тойтерьеры.
– Мы все тогда с ней были, – ответила она. – Как всегда на обеде. Каждый день одна и та же компания. Дженни взяла со стола пакет молока, помахала им в воздухе и сказала: «Видите фотографию пропавшего ребенка? Это – я». Все посмеялись. Доели. Вернулись в класс. А через несколько месяцев оказалось, что она тогда не шутила.
Сара-Шарлотта много десятков раз рассказывала эту историю, и каждый раз она ее немного пугала. Девушка выпрямила спину, словно собиралась противостоять какой-то невидимой силе.
– Я тут думаю по поводу родителей похитительницы, которые воспитали Дженни, – произнес Мик. – Мать и отец, мистер и миссис Джейвенсен. Они дистанцировались от настоящей дочери Ханны, которой сейчас, наверное, уже за тридцать.
Сара-Шарлотта надела солнечные очки, чтобы отделить себя от истории, которую рассказывала и которую этот Мик совершенно не мог понять.
– Эта Ханна живет в группе каких-то кретинов, точнее, в религиозной секте. Полные отщепенцы, асоциальные типы. От них можно чего угодно ожидать: могут начать травить людей отравляющим газом, торговать наркотиками или заниматься проституцией. Ханна не общается с родителями и утверждает, что ненавидит их. Но в один прекрасный день после многих лет забвения она появляется на пороге с трехлетней девочкой и утверждает, что это ее дочь и их внучка.
Сара-Шарлотта всегда с большим уважением и любовью относилась к мистеру и миссис Джонсон. Ей нравилось проводить время в их доме. После инцидента с пакетом молока миссис Джонсон похудела и поседела, а у мистера Джонсона случился инсульт, от которого он чуть не умер.
Много людей пострадали от поступка Ханны.
Иногда девушка и себя причисляла к ним, потому что Дженни в свое время не призналась ей в своей страшной догадке («Люди, которых я называю мамой и папой, могли меня похитить»). Сара-Шарлотта часто задумывалась, действительно ли они лучшие подруги. Сейчас обе в колледже, и то, что Дженни не так часто делилась с ней своими сомнениями и мыслями по поводу похищения, было не так обидно. Но осадок все-таки остался. Саре-Шарлотте казалось, что часть их дружбы была покрыта неприятной, темной тенью.
