Они открыли её благодаря совместным усилиям пятнадцать лет назад, будучи вдвоём на пенсии. Он в домашних условиях изготавливал всевозможные изделия из дерева: цветы, животных, маленькие машины, а она заведовала сбытом рукоделия Михаила Викторовича, являясь продавцом в сувенирной лавке под названием «Миша и Маша». (Машей звали жену Михаила Викторовича). После её смерти лавка переименовалась и стала называться «Мария».
Михаил Викторович не желал нанимать продавца, он сам стал исполнять функции сбыта. Конечно ему сильно помогала единственная, уже взрослая дочь, разбираясь с документами, налогами и прочим юридическим. Так что всё, что делал Михаил в последние шесть лет было изготовление из дерева сувениров и их продажа. Дело это было не прибыльное, но принципиальное. Изначально, после выхода на пенсию это ремесло стало излиянием души, способом не потеряться в жизни для двоих пенсионеров, но после смерти Марии – смыслом оставшейся жизни. Так что когда он говорил Маркусу, что отжил свою жизнь несколько лет назад, он не лукавил. Всеобщий конец света естественно Михаила Викторовича никак не тревожил, потому что он уже пережил свой личный, так что последний свой день пенсионер решил провести, как обычно, не придумывая интриг и посторонних дел. Бывает что человек умирает ещё до того, как умерло его тело. Умирает морально, личностно.
Рука болела в ушибленном месте, но он не обращал на боль внимание, так как последние лет десять у него постоянно что-то болит. Если бы его не сбила с утра машина, то болело бы что-нибудь другое. Всегда что-нибудь болит.
После расставания с Маркусом, Михаил ещё час шел своим неспешным старческим шагом, прихрамывая на правую ногу. Хромать он начал девятнадцать лет назад, когда впервые в жизни, по просьбе Марии, попробовал встать на коньки, она была огромным любителем этот зимней забавы. Всего семнадцать минут потребовалось ему для того, чтобы подвернуть лодыжку и поломать одну из костей, учитывая возраст в котором случился этот инцидент, хромал Михаил до сих пор. В тот вечер они из-за этого поругались так, как ругаются старики – громко, но несерьезно, потому что знают, что кроме друг друга у них никого нет.
К своей сувенирной лавке Михаил Викторович уже много лет ходил одним и тем же маршрутом, хотя он был длиннее наилучшего в полтора раза. Объяснялось это тем, что старик поворачивал в городской парк – это было его любимым местом в городе. Здесь он чувствовал себя живым человеком, важной частью природы, а не дряблой шестеренкой в механизме жизни. Ранним летним утром одиноко шагать среди зелени, умывающейся росою, в тишине, без рёва многотысячного города, по тропинкам, застеленными прозрачным туманом, было наслаждением для Михаила. Он был один на один с природой и это было его утопией. Он словно слышал природу, мог с ней разговаривать. И чем старше он становился, тем явственнее и отчетливее становились разговоры. Пожалуй, ему нужно было бы переехать в деревню, но в городе его держит сувенирная лавка.
Вот и сегодня Михаил Викторович свернул в парк, но идиллии не получилось. Сегодня здесь было многолюдно, и возгласы разрозненной толпы перекрикивали голос природы. Старик удрученно склонил голову и неспешно пошел, глядя под ноги, бросая иногда унылые взгляды на деревья, которые сегодня молчали. Только запах росы, единственное, что напоминало ему привычное утро. Но Михаил Викторович был смирен и мудр, поэтому не сильно расстраивался.
