Лигр - страница 20

Записи начинались с прошлого лета, со вступительных экзаменов. Об учебе, о жизни в окружном центре Станка писала мало. Зато Антошу посвящала длиннющие абзацы. Вот она первый раз увидела его рядом с Люрой – полстраницы эпитетов и сожалений, что «принц из снов» достался другой. Вот Станка замечает внимание к себе и боится поверить в удачу. Вот их первое свидание. Второе. Третье, закончившееся постелью. И – некрасивая сцена ревности, устроенная Люрой. Впрочем, сцена оказалась единственной, Люра приняла поражение на удивление безразлично… А через две недели покончила с собой. Станка посвятила трагедии всего две фразы: «Ой, мамочки, Люра повесилась! Что теперь будет?» А ничего не было. Станка вызвала нявку? Полноте! Она ни разу не вспомнила соперницу. Дневник заполняло сплошное розовое девичье счастье.

Появление нявки совпало с переломом в настроении сестры. Станка заподозрила, что у нее есть соперница. Имя она не упомянула ни разу, Феда едва мозги не сломала, пытаясь понять, кто это. Пока не наткнулась на: «Вчера Антош назвал меня ЕЕ именем! Как противно! Не могу больше жить с НЕЙ под одной крышей, спать на одной кровати! Да я в одном городе с ними оставаться не хочу! Завтра уезжаю в Свяжин, и плевала я на университет!» Прочла и охнула, схватилась за голову.

Последняя запись была совсем коротенькая: «Антош позвонил! Просил прощения, звал, предлагал начать все сначала. Конечно я его прощаю! А Люра пусть идет в Ад – я перед ней ни в чем не виновата!»

Теперь Феда не боялась встречи с нявкой, она искала ее. Слишком много вопросов поставил дневник. Сможет ли Станка ответить на них? Захочет ли? Но кроме нее, ответов не знал никто. Феда старалась подольше задержаться в консерватории, выходила на вечернюю прогулку чуть ли не в полночь, подолгу сидела у окна, высматривая девичью фигурку, прячущуюся от света фонарей. Нявка пришла на шестой день после ее возвращения из Свяжина.

– Станка, это неправда! – Феда шагнула к сестре. – Между мной и Антошем не было ничего!

– Не надо оправдываться. – Голос нявки шелестел, будто ветер в кронах деревьев. – Я на тебя не сержусь.

– Но… – Феда запнулась, тряхнула головой. Какой смысл доказывать свою правоту, если это ничего не исправит? – Станка, что случилось на стройке? Что ты там делала?

– Антош просил помочь. Он устроил засаду, а я должна была приманить Люру. Было темно, я шла и вдруг…

Станка внезапно отшатнулась, в серых глазах ее плеснулся ужас. По стене дома напротив забегали желто-зеленые блики. Из проулка выезжала машина чугайстеров.

– Прячься, быстро! – Не раздумывая, Феда схватила сестру за руку, затянула в дом.

Отпустила, когда они оказались в их комнатке. Машина чугайстеров уехала, на улице опять было пустынно и тихо. Что делать дальше, Феда не знала. Станка так и стояла у двери, ужас в ее глазах сменился тоской.

– Ужинать будешь? – не придумав ничего лучше, спросила Феда. – А я буду! Страх как проголодалась! Ты подожди здесь, я быстро!

Она спустилась на кухню, принесла нож и тарелки с хлебом, сыром, маслом, побежала снова. Когда вернулась во второй раз с двумя чашками ароматного липового чая, Станка намазывала бутерброды. Как прежде…

Вскоре они сидели рядышком на кровати, забравшись на нее с ногами, и ужинали. К бутербродам сестра не притронулась, маленькими глоточками потягивала горячий чай.

– Станка, – осторожно спросила Феда, – почему ты вернулась? Я ведь тебя не звала. Я не знала, что ты… умерла. Никто не знал.