Теперь Алан был уже не тот – модно одевался, носил очки в тонкой золотой оправе и разбирался в женщинах. Но на Регину повёлся сразу.
– А как же? Она же с тобой? – спросил он Ромку в туалете.
– По-моему, она с тем, у кого больше денег. Я сейчас смоюсь, а ты давай не оплошай!
– Оплошай чего?
– Не подведи, говорю!
И он уехал под надуманным предлогом. Алан не подвёл…
Ромка же гнал мерседес, чтобы успеть встретить Тамару после работы. Успел. И услышал то, во что боялся поверить:
– Вы знаете, это оказался очень интересный вопрос. Я в инструкциях не нашла ничего, что запрещало бы перевести деньги с вашего счёта на расчётный чек, выписанный на ваше же имя. Там сказано, что клиент вносит деньги на аккредитив и потом может снять всю сумму или часть суммы в любом отделении Сбербанка. В какой форме вносит, не уточняется. Можно, конечно, позвонить в московское управление…
– Не надо звонить, – перебил Ромка – меньше знают, крепче спят… Давайте попробуем перевести десять тысяч. И посмотрим, последует ли какая-нибудь реакция.
Он хотел предложить ей денег, но что-то его останавливало.
Тамара колебалась. Она производила впечатление неглупой женщины. И вовсе не такой мымры, как её обрисовала Регина. Наконец она ответила:
– Хорошо. Выпишем чек на десять тысяч. Я попрошу Валентину Зиновьевну сделать проводку, ей на пенсию через два месяца. Только снимать вы будете не в нашем отделении. И лучше не в Москве.
– В области можно?
– Я думаю, да.
И конвейер заработал…
* * *
За две недели Ромка обналичил весь миллион.
В этом ему помог лучший друг Женька, который привлёк своих однокурсников из второго меда. Пришлось открыть несколько вкладов на совершенно незнакомых людей и загнать туда деньги. Утро начиналось так – у себя в комнате Ромка раздавал будущим врачам расчётные чеки на тридцать-сорок тысяч каждому и студенты растворялись в морозной предрассветной мгле. Сам он мотался по городу в поисках машин. Вечером все снова собирались в семиметровой комнате, и начиналась сдача улова – Ромка, не пересчитывая, собирал пачки денег, рассовывал их по рюкзакам и сумкам, которые по мере наполнения отправлялись на антресоль. Добровольные помощники получали вознаграждение – по червонцу за каждые обналиченные десять тысяч. То есть по тридцать-сорок рублей за день – месячная стипендия. После чего кто хотел – оставался отметить это дело, кто не хотел – ехал учиться. Обычно оставались все… Утром всё повторялось.
Любой из участников процесса мог кинуть Ромку на всю сумму, являвшуюся огромной по тем временам. Отец Барсука, одного из помощников, вкалывая в горячем цехе, за всю жизнь накопил восемь тысяч. Сам Барсук был чемпионом ВДВ по рукопашному бою. Что мешало ему послать Ромку куда подальше?
Как бы там ни было, ничего подобного не случилось. Каждый вечер дверь в семьсот двадцатую комнату была нараспашку, дым стоял коромыслом, приходили и уходили все желающие – знакомые и не очень… Немало людей знали или догадывались, что, помимо ящиков с водкой, в этой комнате имеются ещё и деньги. Много денег. Рюкзаки с деньгами. А под окнами становилось всё больше и больше машин…
Нельзя сказать, что Ромка совсем не думал о безопасности. Но эта тема была ему неприятна. Одна здравая мысль тянула за собой другую, и в сухом остатке получалось, что безопасно жить в безвоздушном пространстве, никому не доверять и всё время оглядываться. К этому он был не готов.
