Однако, услышав это, Ванька настолько растерялся, что и не знал, что сказать. Он долго смотрел на отца, а потом выдавил из себя:
– Да как же это так, тятя?
– Ступай-ступай, Ванюша. – мягко увещевал его отец – Не будет тебе счастья в нашей деревне. Ступай, авось на чужой сторонушке счастье своё найдёшь.
Ну что тут поделаешь – взял Ванька котомку, да пошёл.
Куда идти он не очень-то себе представлял, так как из деревни – по сути, никогда никуда не уходил. Шёл себе и шёл, куда глаза глядят. Ванька хотел было и в самом деле податься в Новгород, но в какой стороне Новгород находится – он не знал. Хотел было спросить у встречных, куда идти, но навстречу ему никто не шёл. Поэтому неудивительно, что пошёл Ванька, конечно же – в другую сторону, и идя по дороге не приближался к Новгороду – а удалялся от него, всё дальше углубляясь в лесную чащу.
Дорога, по которой Ванька шагал – становилась всё уже и уже, постепенно превращаясь в тропку. А потом как-то внезапно Ванька обнаружил – что и тропка тоже исчезла, и он стоит посреди лесной чащи, совершенно не зная, в какую сторону ему идти. И по закону подлости – именно в этот момент в животе заурчало. Ванька понял, что хочет есть.
Первые несколько дней, Ванька питался сухарями, потому что сразу обнаружил – что положив в котомку еду, его отец не положил туда огниво, а потому костёр было развести нечем, и кашу сварить было нельзя. Почему отец не положил его – так и осталось непонятным. Возможно, он думал, что Ванька уйдя из их деревни, сразу попадёт в другую деревню или город, где полно людей и недостатка в огне нет, а потому не посчитал нужным положить в котомку огниво. А возможно и другое – что его отец об огниве просто не подумал или забыл.
Ванька аж зубами заскрежетал от злости и досады – но делать было нечего. Сжевав сухари – Ванька стал думать, что делать дальше. Надо было добывать себе пищу, но Ванька никогда далеко не уходил в лес, и мало что знал. Грибы и ягоды он сразу же отмёл – так как слышал про бледные поганки и волчьи ягоды, но какие они из себя – не знал. Потому ни то, ни другое – он решил не собирать ни в коем случае.
Надо было охотиться. Но как? Голыми руками? Оружия у Ваньки никакого не было. Да и потом, даже убей он дичь – как готовить-то её? Огня ведь всё равно нет. А потому – Ванька несколько дней подряд жевал пшённую крупу, запивая её водой из найденного им в лесу родника.
Однако, голод – не тётка. Пришёл день, когда закончилась и крупа. Тогда Ванька понял, что ещё немного – и можно будет ложиться помирать. Голод медленно и постепенно делал его слабее.
А посему, пока ещё сохранялись силы – Ванька своротил дерево, обломал у него ветки, и сделал из его ствола себе дубину. С этой дубиной Ванька теперь и шлялся по лесу, подстерегая дичь. Но никого подстеречь и убить – Ванька, естественно, не смог. Огромный, со своим не менее огромным бревном в руках – он был виден зверям за три версты, и все убегали, едва завидев Ваньку вдалеке.
Ванька злился, ругался на убегающих животных последними словами, и продолжал блуждать по лесу.
И вот как-то раз, Ванька, блуждая по лесу – наткнулся на попавшего в силок зайца. Откуда взялся этот силок, и чей он был – Ванька не задумывался, настолько одурел он от голода. Поэтому он тут же свернул зайцу голову, вынул его из силка, и принялся сдирать с него шкуру, и есть ещё тёплую сырую зайчатину.
