Одна Луминица, высунув от усердия кончик языка, упорно продолжает заучивать про себя греческие слова и чертит углем на дощечке непонятные и неинтересные Виорике закорючки и крючочки.
Входит отец.
- Ну как успехи моих отпрысков, святой отец? – спрашивает он и неодобрительно хмурится, потому что замечает то, что пропустил подслеповатый отец Виорел. А именно: что Марку и Йонуц все время забавлялись с пойманным мышонком, которого при виде отца впопыхах накрыли шапкой. И теперь мышонок высовывает из-под нее свою жалкую мордочку в тщетной попытке умилостивить судьбу и вырваться на волю.
- Марку и Йонуц! Без обеда. Только хлеб и вода, - Богдэн тут же поднимает руку, предваряя возражения братьев, готовые выплеснуться в бурных воплях. – Отец Виорел, а как девочки?
- Виорика старается, - снисходительно заявляет учитель.
Богдэн равнодушно кивает и переводит глаза на Луминицу. Взгляд его тут же теплеет.
- Ах, господин Тордеш, - всплескивает руками отец Виорел, уже давно подметивший слабость патрона и старающийся на всю катушку использовать свое нечаянное открытие. - Какая же умница Луминица! Она уже разбирает слова на греческом, и мы смогли с ней прочитать полстраницы из письма Святого Пахомия, наставление братьям по монастырю. А завтра мы будем читать Послание к…
- Хорошо-хорошо, - благожелательно бросает Богдэн и гладит Луминицу по головке. - Умница дочка.
Луминица стыдливо потупляет глаза. Однако, успев краем глаза увидеть, как Виорика показывает ей тонкий розовый язык, она поворачивается к ней и не медлит с симметричным ответом.
Виорика вскоре сошла с дистанции, наскучив грамматическими и религиозными абстракциями, и мать в споре с Богдэном отстояла право дочери прожить жизнь с теми скромными познаниями, которые она смогла с грехом пополам наскрести на уроках в промежутках между зеванием и поглядыванием в окно.
- Ну умеет девушка читать, писать и считать. Что ей еще надо-то? – пожимала плечами Кателуца. - Чтобы выйти замуж, ей и этого хватит. Да и найдем ли мы ей подходящего мужа? – вздохнула она.
- А вот Луминица… - начал было Богдэн.
- Ах, да уймитесь вы со своей Луминицей! - бросила в сердцах мать. - Все эти знания совершенно напрасная трата времени. Ну зачем ей все это? Я понимаю – жили бы мы в столице и приискивали хорошую партию, но здесь… А траты…
Богдэн махнул рукой и отступил. Он знал, что Кателуца оседлала своего любимого конька и теперь перейдет к воспоминаниям о своей роскошной жизни до замужества. Богдэн также знал, что степень этой роскоши сильно преувеличена, но сказать об этом жене - не дай Бог! Тогда она обольет его всего с ног до головы желчью по поводу загубленной в глуши молодости, по поводу неосуществленных надежд на жизнь в столице и при дворе, припомнит его транжирство и многое другое. И остановить словоизвержение будет уже невозможно. Богдэн ретировался и спасся бегством.
Братья Марку и Йонуц тоже не долго разыгрывали из себя прилежных учеников. Вскоре они полностью отдались влечению своих сердец и редко-редко после охоты или ухлестывания за хорошенькими селянками находили в себе силы посетить класс. Отец признал за сыновьями право на самоопределение так же, как до этого признал право Виорики не нагружать себя излишними науками.
Таким образом, Луминица осталась единственной ученицей отца Виорела, и нельзя сказать, чтобы они оба не были в глубине души довольны этим обстоятельством.
