Но где же Хуто? А если он убежал? Что тогда? Амени осторожно повернул голову и увидел, как охотник поднялся во весь рост и натягивает лук. Он казался спокойным. Тетива пропела, и уши заложило от рева раненого зверя. Не помня себя от страха, Амени вскочил на ноги и хотел броситься куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Но копье в его руках напомнило, зачем он здесь находится. В голове опять прозвучали слова молитвы: «…Ты почиешь и вместе с тем бодрствуешь над людьми, печешься о благе животных. О, Йот, поддерживающий жизнь в творении!..»
Резко обернувшись, Амени увидел в десяти шагах от себя огромную грязно-рыжую тушу. Зверь наклонил голову и пытался мощной широкой лапой вытащить стрелу из головы. Он сотрясал густой гривой и неистово размахивал тонким хвостом с кисточкой на конце. Амени колебался, но вдруг вспомнил: отец должен называть мужчиной. Он же – воин. Воин не должен ничего бояться. И еще: Хуто сказал, что все зависит только от него. Не чувствуя ног, Амени кинулся к зверю, выставив вперед копье. Не понимал: это он кричал, или в мозгу его стучат слова: «…Творец всякой плоти, Владыка Всевышний, Глава богов, мы обожаем дух Твой!..»
Ему показалось, что он целую вечность бежит эти десять шагов. Его глаза видели только одну точку за лапой зверя, там, где бьется сердце чудовища. Он чувствовал его горячий пульс.
Амени всем телом навалился на копье. Ладони запылали огнем. Зверь взвыл еще громче, изогнулся всем телом так, что юноша не смог удержать древко в руках и полетел на землю. Он увидел, как на него надвигается огромная клыкастая морда. Один глаз горел неистовой злобой, из другого торчал обломок стрелы.
«…Боги поверглись во прах перед величием Твоим, они прославляют душу Творца своего, ликуют перед лицом зачавшего их и поют: Гряди в мире, отче отцов всех богов, утвердивший свод небесный над землею, начало сущего…»
5
Амени очнулся оттого, что его хлестали по щекам. Перед взором возникло сосредоточенное лицо Хуто. Охотник склонился над ним, заслоняя ясное небо.
– Да очнись же! – наконец услышал он.
Амени вздохнул полной грудью и бешено завертел головой по сторонам.
– Где он?
–Успокойся! – Хуто протянул ему флягу с водой. – Вон он, – охот-ник небрежно указал за спину.
Амени увидел только рыжий холм, и торчащее из него древко копья.
– Он мертв?
– Два шага до тебя не дошел, – успокоил его Хуто. – Молодец! Ты попал ему точно туда, куда надо. Сильный зверюга, живучий. Я ему стрелу прямо в глаз вогнал. От такого выстрела любой другой лев умер бы сразу, а этот только разозлился; ты проткнул ему сердце, а он еще пытался дотянуться до тебя.
Амени наконец-то начал осознавать, что все страхи позади. Он жадно глотнул воды из фляги и оглядел Хуто.
– Ты цел?
– Пальцы разрезал о тетиву. Ерунда.
– А Паитси? Где Паитси? – встрепенулся Амени.
– Жив он, – усадил обратно его Хуто. – Мыться пошел к ручью.
– Как мыться? Зачем мыться? – не понял Амени.
– Когда зверь на него пошел.., ну… он немного обделался. С кем не бывает.
Амени наконец-то понял, что все живы, и все закончилось. Неожиданно, не понимая почему, он вдруг разревелся, словно ма-ленький ребенок.
Хуто отрубил голову льву и содрал шкуру. Паитси ни за что не хотел подходить ближе, чем на десять шагов даже к мертвому зверю. Хуто и Амени могли понять состояние сына вождя. Он все еще никак не мог отойти от пережитого ужаса, когда лев собирался им пообедать. Охотники растянули на двух жердях шкуру поверженного Сехемет, – получились носилки. На носилки устроили тяжеленную голову зверя и тронулись в обратный путь. Нести оказалось не так легко. Паитси не помогал им. Хоть он и был сильным и смелым юношей, но ничего не мог поделать со своим суеверным страхом. Так всю дорогу: Хуто впереди, Амени сзади – охотники несли мертвую голову. Обломок стрелы остался торчать на месте выбитого глаза.
