В зале кроме Лилы и Кэйт никого не было. У дальней стены по ту сторону барной стойки виднелась голова девушки, и Лиле показалось, что девушка оценивающе смотрит на нее с Кэйт. Чтобы не уронить себя в ее глазах, Лила выпрямила спину и подняла подбородок, силясь показать, что она в этой роскошной обстановке очень даже к месту. Лила собралась стать моделью, а это значит, что она теперь часто будет окружена дорогими вещами и изысканными интерьерами – ей уже сейчас нужно привыкать чувствовать себя как дома в подобных местах!
Кэйт предложила Лиле расположиться за столиком подальше от лифта. Лила не стала спрашивать, зачем это нужно, и просто согласилась. Спустя несколько минут напряженного молчания, которые показались вечностью, Лила поняла, что выбор столика Кэйт был удачным: когда из лифта вышел представитель модельного агентства, подруги увидели его раньше, чем он их, и за то время, пока он шел к их столику, подруги успели скрыть свое волнение.
Представитель выглядел очень презентабельно: он был одет в темные рубашку и джинсы, а пряжка на его ремне и часы на запястье были очень крупные и сверкали стразами. В руках у представителя были ключи от машины – очевидно, что человек модельного мира добирался до места встречи не на трамвае.
– Здоров, – причмокнув жвачкой, он с дежурной улыбкой оглядел подруг с ног до головы.
Лиле было неприятно, что на нее смотрят так же, как на вещь в магазине перед покупкой. Должно быть, для моделей такие взгляды – обычное дело? Несмотря на неприятное чувство, Лила постаралась мило улыбнуться.
– Ничё так, – похвалил он Кэйт, чавкая жвачкой и разглядывая ее топ безо всякого зазрения совести.
– Спасибо, – Кэйт явно смутилась.
Представитель агентства, не переставая жевать, придвинул стул, уселся на него как на коня.
– Шрамы, татухи есть? – Он вопросительно поднял бровь.
– Н-нет, – поспешно ответила Кэйт.
Лила вдруг вспомнила, что у нее на носу есть позорный шрам, который остался после того, как мама заставила ее резать прыщ у хирурга.
– Норм, – кивнул представитель, глядя на Кэйт и поигрывая ключами от авто. – Можно брать на рекламу шмоток, исподнего и купальников.
Кэйт была удивлена и польщена. Она прошла отбор в модели? Так быстро!
От волнения у Лилы стучало в висках. Агент, как она и ожидала, всё свое внимание обратил на Кэйт, и Лила чувствовала себя здесь с ними двумя лишней. Ей казалось, что собственное сердце выстукивает ей азбукой Морзе: «На что ты надеялась? Даже без шрама на носу у тебя нет никаких шансов! Моделью она захотела быть, ишь ты!»
Телефон представителя зазвонил. Извинившись, он выудил его из заднего кармана джинсов и приложил к уху. Лила никогда не видела настоящих айфонов, но у агента, похоже, был именно он: на корпусе телефона был логотип надкушенного яблока, и оно тоже сверкало стразами.
– Боярыня! – Подобострастно выдохнул агент.
«Боярыня» в айфоне была какая-то невоспитанная, потому что она кричала матерные ругательства. Лила с Кэйт переглянулись.
– Боярыня, – представитель ничуть не растерялся от такого обращения, – не извольте гневаться, велите слово молвить!..
«Боярыня» слово молвить не велела, и вместо этого принялась ругать своего собеседника такими выражениями, которые Лила слышала всего один раз в своей жизни – от пьяного дяди Бори, который не дошел до дома после получки и лежал в кустах возле школы, уже не пытаясь встать на ноги.
