Одной рукой он оттащил стеллажи от дверного проема. Те оказались на удивление легкими. Древесина крошилась под его пальцами, образуя облачка пыли, висевшие в воздухе.
Когда он закончил, до его ушей донесся чей-то вопль. В нем Улисс отчетливо различил отчаяние и обреченность.
Не колеблясь, он быстро двинулся вдоль очередного бесконечного ряда полок, держа наготове пистолет.
Крик повторялся, с каждым разом становясь все отчаяннее и безумней. Тот, кто издавал крики, сопротивлялся.
Улисс побежал, боясь опоздать. Вопли перешли в хрипение, но он уже слышал, как бьется о пол чье-то тело, а потому знал, куда именно ему следует бежать.
И запах. Он почуял запах свежей крови и испражнений, только что покинувших чрево. На фоне полного отсутствия запахов иных, этот бил, словно нож, остро и болезненно, до липкого привкуса во рту.
Ствол пистолета нырнул в комнату первым, за долю секунды до него самого. Палец нажал на курок сразу, как только мишень появилась в его поле зрения.
Комната оказалась освещена лучше того широкого проема с полками книг, между которых он только что бежал. Казалось, здесь светился сам воздух.
Высокая фигура, с плотным телом, без шерсти, обвитая жилами и сморщенной кожей, со странным капюшоном на голове, подвешивала через крюк на потолке свою жертву – ещё более странное существо с молочно-белым мехом. Оно дергалось на веревке и хрипело, вцепившись в собственное горло и пытаясь ослабить петлю.
Улисс дважды нажал на спуск, но пистолет издал лишь сухой щелчок, бессильно отведя затвор. Рыча от нетерпения и злости на осечку, он передернул затвор и снова попытался выстрелить.
Ничего не произошло.
Тогда он шагнул ближе и рукоятью пистолета ударил палача по голове.
Тот отшатнулся и выпустил из рук веревку. Его жертва мешком рухнула на пол, продолжая хрипеть и извиваться.
Вешатель обернулся и уставился на Улисса.
Его капюшон оказался кожаным наростом, складчатым и мясистым. Круглые, глубоко посаженные глаза, лишенные век, уставились на Улисса.
Зашитый грубыми толстыми нитками безгубый рот зашевелился, но не проронил ни звука.
Он был почти на три головы выше Улисса и гораздо тяжелее. Но даже не попытался защититься, когда Улисс ударил его ещё раз. Впрочем, удар не причинил ему никакого вреда.
Вешатель лишь продолжал таращиться на него.
– Оставь его! – заорал Улисс. – Оставь, его, слышишь?!
Вешатель дернулся, словно в растерянности.
Улисс сунул пистолет обратно в кобуру, и сделал два шага назад, одновременно снимая с плеча автомат.
– Ну-ну, вы только посмотрите! – раздался позади него насмешливый голос. – Можешь не стараться, друг мой. Он тоже не выстрелит.
К последней фразе Улисс уже успел развернуться, дослав патрон и сняв автомат с предохранителя. Палец привычно нажал на спусковой крючок, намереваясь отсечь очередь из пяти пуль в новую мишень. Плечо приготовилось к отдаче, а сам он начал сдвигаться вбок, заученно уходя с линии огня противника.
Но вместо выстрелов раздался лишь очередной бессильный щелчок.
Новое действующее лицо – очень странный рысь в грязном сюртуке и мятом черном цилиндре, склонил голову и слегка приподнял головной убор над головой, приветствуя Улисса.
Тот продолжал смотреть на него поверх бесполезного автоматного ствола.
– Ну, вот скажи мне на милость – зачем ты напугал достопочтенного Джона? Он ведь просто выполнял свою работу. Причем заметь, делал её профессионально, и со всей заботой о своей жертве.
