И вновь юноша задышал беспокойно.
– Как это? – вопросил он.
Полководец, друг отца, тоже говорил об этом! О светящейся золотом коже гетеры!
– Откуда мне знать? – пожал плечами капитан. – Как видно, служанки натирают ее особыми маслами, может быть, с пылью из серебра и золота, чтобы она казалась еще привлекательнее и походила на богиню. Не знаю, малыш.
– Бредни, – скривился Диодор. – Впрочем, от этого распутного города всего можно ожидать.
Скоро они попрощались с капитаном. Триера опустила паруса, подняла весла и пристала к деревянным бревнам, которыми была обшита длинная каменная пристань Коринфа. Кораблей тут были сотни, они едва нашли свободное место. Готовый к бою, Диодор вывел и в сопровождении еще трех слуг сопроводил молодого хозяина через строй вопящих торговцев, сводников и взывающих к плоти гостя портовых проституток, оголявших плечи и грудь, поднимавших туники так, что были видны не только бедра, но и все остальное. От этих картин у юноши чуть в глазах не потемнело. В скромных Афинах, откуда он родом, где жили философы и поэты, драматурги и скульпторы, такого дикого распутства не было. Нет, бордели в Афинах имелись, и предостаточно, их учредил еще мудрец Солон, чтобы укрепить семьи – совокупление с проституткой не считалось изменой. Но прилюдно смущать глаз горожан было нельзя. Они селились на окраинных улицах, в «кварталах любви», и там выставляли в окна свои достоинства, зазывали и смущали застенчивых новичков.
Носильщики и попрошайки тоже бросились в атаку на юного гостя Коринфа, но Диодор швырнул им горсть мелких медных монет, затем вторую, третью, и те принялись торопливо собирать их. По дороге, выложенной каменными плитами с пучками проросшего кустарника, гости поспешили в сторону города. Поймали повозку, запряженную двумя мулами, погрузили поклажу и двинулись к самому богатому гостиному двору в городе.
Ночью, после ужина, когда луна посеребрила белые колонны храмов, кругом легли ультрамариновые тени, а за стеной храпел усладивший снедью и вином утробу суровый Диодор, в дверь юноши постучались. Ему не спалось – разволновавшимися сердцем и плотью он предвкушал завтрашнее приключение. Поход в Акрокоринф, к подножию горы Афродиты, в дом гетер!
Юноша осторожно подошел к двери и спросил:
– Кто?
– Меня прислали за тобой, господин, – тихо и вкрадчиво ответил женский голосок.
– Кто?
– Моя госпожа. Она хочет видеть тебя. Отопри…
При словах «моя госпожа» его сердце екнуло. Юноша отодвинул щеколду засова и открыл дверь. На пороге стояла совсем юная рабыня, она низко поклонилась юноше.
– И кто твоя госпожа?
– Ты все узнаешь, мой господин, если пойдешь со мной.
– А ты не перепутала меня с кем-нибудь, милая?
– Нет, господин. Я получила точное указание от своей госпожи, куда и за кем должна сходить, кого должна привести пред ее очи. Тебя, мой господин. Ведь это ты прибыл из Афин сегодня днем?
– Я…
– Тогда все верно.
– Я разбужу своего слугу, и мы пойдем к твоей госпоже.
– Нет, со мной должен идти только ты, – строго предупредила рабыня.
– Хорошо, – неожиданно для самого себя согласился он.
Они шли по городу через ультрамарин ночи – лунный свет заливал белый камень, синие тени квадратами лежали повсюду, тянулись вдоль улиц. «Как же я глуп! – вдруг подумал юноша. – Даже не спросил, куда меня ведут! А вдруг возьмут в заложники и потребуют от отца выкуп? Или зарежут?! Как я мог поверить первой встречной девчонке!»
