Однако Сукурова ни о чем таком и не помышляла. Всю следующую неделю она обращалась только по делу и всегда только по телефону. А когда требовалось подписать какие-нибудь документы, то она посылала к нему кого-нибудь из своих подчиненных. Куликов весь извелся. Ему необходимо было получить от нее объяснения. Но он думал, что, заговорив с ней первым, тем самым только унизит себя. И он терпел, стиснув зубы. Она должна была заговорить первой! Он сильнее этой развратной гадины! Но дни сменяли друг друга, и жестокая правда, что она просто поиграла с ним и бросила как ненужную вещь, неумолимо открывалась перед ним.
Однажды Буренков позвонил Куликову и сказал:
– Слушай, Сергей. Ты бы посмотрел еще, чем там Сукурова занимается.
– А что такое?
– А ты что – не в курсе что ли? Она уже мне всю плешь с этой темой проела за последнюю неделю. Ну, тем более, разберись там. Расскажешь мне подробнее свое мнение.
Куликов был в ярости. Надо же, от этой твари всего можно ожидать! Вначале в доверие втерлась, а теперь опять через его голову к начальству полезла! Ну я ей покажу! Придя к себе, он набрал внутренний номер Сукуровой и рявкнул в трубку:
– Лилия Семеновна, зайдите ко мне!
– Я могу к Вам через десять минут зайти, Сергей Александрович? Мне кое-что закончить хотелось бы, – спросила Сукурова холодным тоном.
– Зайдите сейчас. Пока я еще Ваш начальник и лучше знаю, что важнее, – повысил голос Куликов.
– Хорошо, иду, Сергей Александрович, – ответила Сукурова, но появилась у него в кабинете только минут через десять. Эта ее задержка привела Куликова в еще большее негодование. Не успела она войти, он строго буркнул ей:
– Закройте дверь и садитесь!
– Хорошо, Сергей Александрович, – каким-то издевательски масляным голосом, с дерзкой улыбочкой на столь желанных им устах, заговорила Сукурова.
– Вы, я вижу, чем-то недовольны, Сергей Александрович. Так Вам это ни к лицу, – она разговаривала так, как будто имела над ним некую силу, могла им управлять. И что было особенно неприятно, Куликов и сам осознавал это. И эту тварь он когда-то наивно жалел! Ну ладно, он покажет ей, кто здесь хозяин!
– Мне лучше знать, что мне к лицу, а что нет, – нервно заговорил Куликов. Но ее духи уже заполнили его небольшой кабинет. Голова его опять пошла кругом, как будто и не было этой недели, что они не виделись.
– Конечно, Сергей Александрович. Кому же, как ни Вам лучше это знать, – она смотрела на него в упор своими распутными глазами. Рот ее расплывался в порочной улыбке.
– Успокойтесь, Лилия Семеновна! – почти закричал Куликов.
– Я-то совершенно спокойна, Сергей Александрович, а вот Вы, по-моему, чем-то взволнованы. И, признаться, я не понимаю чем. Скажите, может быть, я смогу быть Вам чем-нибудь полезна.
Куликов наконец-то осознал всю нелепость положения. Он вызвал к себе подчиненную и без объяснения причин начал на нее кричать. В истинной причине своего раздражения ему не хотелось себе признаваться.
– Ладно, садитесь. Скажите лучше, какую еще тему Вы там Буренкову предлагаете? – взяв себя в руки, пробурчал Куликов.
– А, вот Вы о чем? – и Сукурова подробно изложила ему суть.
– А почему Вы ко мне не зашли вначале? Почему таскаетесь через мою голову к руководству? Меня в дурацкое положение ставите. Я, получается, не знаю, что у меня в отделе происходит, – зашипел Куликов.
– А Вы, Сергей Александрович, сами не знаете почему? – тон Сукуровой неожиданно поменялся. Во взгляде ее отразилась боль и мольба.
