Анна представила себе, что паром уже покинул порт Барселоны. Она снова задалась вопросом, почему Марина предпочла плыть восемь часов в холоде на этом неудобном судне, а не сесть на самолет авиакомпании «Райанэйр» всего за шестьдесят евро, которые она для нее нашла. Увидев сверхтонкую иглу, наполненную ботулиническим токсином, которая вот-вот проткнет угол ее верхней губы, она тут же забыла о своей сестре. Глаза Анны расширились, когда она заметила, как большой палец пластического хирурга медленно давит на поршень шприца, выталкивая смесь сыворотки и порошка ботокса, содержащуюся в полупрозрачном цилиндрике. Это первый из остававшихся двадцати булавочных уколов, помеченных штрихкодом.
Хирурга звали Кука. Она вынула иглу шприца из кожи лица Анны, которая не почувствовала боли, но побледнела. У нее закружилась голова, и, чтобы не видеть шприца, она осмотрела стерильный кабинет, в котором находилась. Металлические коробки, жидкости, шприцы, ватные тампоны и большие емкости со спиртом. И снова игла проникла в кожу. Почувствовав холодный пот на ладонях, Анна расцепила их и ухватилась за металлическую кушетку, на которой лежала под углом в сорок пять градусов. Сама того не желая, ощутив металл потными руками, она вспомнила свою детскую боязнь иголок. А также тот вечер, когда ей едва исполнилось семь лет и она пряталась с Мариной под кроватью бабушки Нереи: они увидели, как их отец открыл свой черный саквояж, полный игл в упаковках. И обе умчались в комнату бабушки. Дочерей Нестор нашел через полчаса и после строгого выговора сделал им прививку от оспы. Анна визжала так, будто настал конец света, удивляясь спокойному поведению своей младшей сестры, которая уже получила прививку, не проронив ни единой слезинки, и раскладывала отцовские шприцы, вынутые из портфеля…
Анна почувствовала, как игла выходит из кожи. Стиснула зубы, сжала челюсти. Ватный тампон лежал на маленькой капле крови, стекавшей с губы. Она увидела белые латексные перчатки, державшие ватку, и слабо вздохнула, стараясь не шевельнуть ни одним мускулом. Теперь холодный пот достиг подмышек, появилась слабость в ногах. Хирург взяла ватку, слегка окрашенную в красный цвет. Увидев свою кровь, Анна закрыла глаза.
Накануне вечером ее осенила блестящая идея заглянуть в компьютер дочери и ввести слово «ботокс». Тридцать восемь миллионов записей. Она кликнула на первую. И когда теперь получила второй прокол, перед ее закрытыми глазами словно ожил экран компьютера, и она вспомнила жуть, циркулировавшую в виртуальном мире о Clostridium botulinum, микробе, который ей только что ввели. Первое предложение, попавшееся на глаза, гласило:
«Всего одного грамма ботулинического токсина достаточно, чтобы убить миллион морских свинок». Текст сопровождался несколькими фотографиями этих животных, подвергшихся жестокому опыту в лаборатории какого-то неуказанного места в Северной Америке.
Она приоткрыла один глаз, левый. И уставилась на Куку, которая снова нажимала на поршень шприца большим пальцем.
«Поскольку эта дуреха ввела мне ошибочную дозу, я так и умру на кушетке».
Хирург, чувствуя, что за ней наблюдает левый глаз пациента, откинулась назад.
– Все нормально? – спросила она, отдаляя шприц от лица.
– Жарковато здесь, правда? – нашлась Анна, приподнимаясь и садясь.
– Да ладно тебе, жарко… Не помню такой холодной зимы за всю жизнь. Отопление включено на двадцать шесть градусов. Если хочешь, немного убавлю.
