Четвертый уровень — не седьмой. Это Лина умела исцелять одним прикосновением, причем не обязательно к больному месту, а иногда и вовсе не касаясь и лишь приближая ладонь. Рой же долго настраивался, затем направлял энергию непосредственно на площадь ранения и восстанавливал кожу — медленно, слой за слоем. За ту четверть часа, что они провели за закрытыми дверями, Линетте уже несколько раз хотелось вырвать свою руку, отбежать в сторону и… снова разодрать ее до крови, только на этот раз собственными ногтями — зуд во время такого неспешного исцеления был просто невыносимым.
Лина снова набрала в легкие побольше воздуха, борясь с желанием почесаться и пытаясь справиться с раздражением из-за расспросов коллеги одновременно.
— Кто говорит? — спросила затем. Зря старалась: показать вежливый интерес не получилось — все равно вышло сквозь зубы.
Рой ухмыльнулся.
— Да все.
Ясно. Лукреция в первую очередь, кто же еще? И чьи еще слова Рой Фангс готов был повторять, словно снизошедшее на него божественное откровение?
Насколько Лине было известно, Лу работала с Роем уже несколько лет, и в качестве напарника он ее полностью устраивал, несмотря на то что других белых черная на дух не переносила.
Впрочем, по сравнению с той же Линеттой, у Роя Фангса было несколько неоспоримых в глазах Лукреции преимуществ. Во-первых, Рой был мужчиной. Во-вторых, местным. Кроме того, Фангс являлся представителем того самого типажа, к которому любительница кожаной одежды тяготела с особой страстью — молодой, тонкий и звонкий, как всегда называла подобных парней Линина мать, с детства привившая дочери мысль, что мужчина должен быть защитой своей избраннице и иметь соответствующие габариты. «А этот что? Соплей перешибешь», — говорила та, указывая на тощих соседских мальчишек.
Айрторн, кстати говоря, относился к тому же типу мужчин, что и Рой. Правда, Фангсу не так повезло с «породой», и при волосах цвета пшеницы ему достались такие же бледные брови, глаза и ресницы, что все вместе делало его светлым тусклым пятном на фоне яркой, с какой стороны ни посмотри, Лукреции.
Вот и сейчас, глядя на молодого человека, с усердием колдующего над ее рукой, Линетта подивилась, откуда у него столько уверенности в себе. От природы, или таки позаимствовал у темной напарницы? Кто знает насчет уверенности, но вот страсть посплетничать парень точно перенял у черной.
— Ясно, — протянула Лина и замолчала.
Все так все. Если людям нечем больше заняться, а хочется кого-то пообсуждать, то пожалуйста…
И все-таки было обидно. Она не ждала похвалы, но искренне считала, что выполняла свою работу и не сделала ничего плохого, а ей опять перемывают кости, снова и снова…
— А что твой?
Линетта удивленно вскинула голову, оторвавшись от начавшего бледнеть рубца на своем предплечье.
— Кто — мой?
Рой бросил на нее насмешливый взгляд из-под светлой челки, отросшей уже настолько, что, чтобы что-нибудь разглядеть, ему приходилось постоянно убирать ее руками или встряхивать головой, словно норовистый конь.
— Ну, лорд, — пояснил с лукавой улыбкой и многозначительно поиграл бровями.
Лина задохнулась от возмущения.
Первым порывом было заявить, что лорд вовсе не «ее», а подобные намеки как минимум не уместны. Однако Фангс так на нее смотрел — словно голодная собака, которой показали кость. «Сплетня, сплетня, дай мне новую сплетню», — так и говорил его взгляд.
