Тогда в голову пришла дурацкая мысль – проникнуть туда без этих знаний. Но я даже не знала, как попасть к другим дверям, все было огорожено заборами, а закончить, как Женек, мне точно не хотелось. Пришлось оставить эту идею.
Вечером, после ужина, я решила попробовать пройти в другое отделение изнутри. Надеялась, что сканер опять сработает на мои зрачки, но ничего не вышло. Сканер громко запищал, и я побежала в свою палату.
Через несколько минут опять пришел Марк.
– И что же ты пыталась сделать? – Спросил он.
– Ничего, – соврала я.
– Агата, это Главный Исследовательский Центр, здесь усиленная система контроля.
– И что?
– Если кто-то сканирует свои глаза, будь то сотрудник или испытуемый, это сразу же отражается во всех системах безопасности.
Я почувствовала огромную неловкость. Марк всегда хорошо ко мне относился, а я хотела его обмануть.
– Извини…
– Зачем ты пыталась открыть дверь?
– Мне скучно. Все надоело здесь. А Ева теперь в другом …
– Ты все равно ее бы не нашла. Она не в этом Центре!
Теперь мне стало еще грустнее.
– Пожалуйста, – попросил Марк, – не делай больше ничего подобного. Здесь, конечно, не первая Линия, но если будешь нарушать правила, могут и наказать.
Меня очень встревожил его тон. Он был не строгим, но серьезным.
– Как наказать?
– К примеру, определить на какой-нибудь неприятный опыт.
– Это как? Что за опыт?
– Когда начнет проявляться вторая жизни Астры, узнаешь. А пока отдыхай. Мы сделали все для твоего комфорта, потеряешь доверие, потеряешь и хорошее отношение.
Марк снова ушел. Мне стало тревожно. Не из-за того, что он сказал, а скорее из-за своего поступка. Хотя его слова про вторую жизнь Астры тоже не выходили из головы.
Неужели она что-то нарушила и ее стали мучить? Сколько же тайн было у той женщины…
Теперь еще больше хотелось все вспомнить.
Через неделю мне удалось попасть в другое отделение, но не тайком. Сотрудники сами отвели меня туда. Как они выразились на “стимуляцию воспоминаний”.
Я очень переживала, потому что понятия не имела, что это такое и как это делают, но Марк сказал, что ничего страшного не произойдет. И что во время процедуры я буду спать.
Так и было.
Меня положили на кушетку и нацепили что-то типа датчиков, которые цепляли на сеансах фиксации воспоминаний. Потом мне вкололи какой-то препарат, и я вырубилась.
Начал сниться сон, как я иду по коридору Центра и слышу визги. Они то прекращались, то начинались заново, и с каждым шагом становились все громче. Дойдя до двери, за которой они издавались, я просканировала глаз и открыла ее. Там были сотрудники Центра. Один из них держал прибор, из которого исходил огонь. Он водил этим огнем по спине девочки, привязанной к непонятной вертикальной конструкции. Но на коже той девочки не оставалось никаких ожогов.
– Успешно! – Сказал тот, кто жег девочку. – Кожа не повреждается! Но волосяные покровы сгорают и чувствительность осталась та же.
– А глаза? – Спросил его сотрудник, сидящий за монитором.
– Глаза тоже могут повредиться, но веки нет.
– Давай следующего.
Они отцепили девочку и одели на нее халат.
Девочка повернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Ее лицо было заплакано, а нижняя губа дергалась. Волосы были собраны в пучок, но одна прядь свисала и была обожжена. Чувствовалось, что ей очень страшно. Она не понимала, почему ее водят в это место и заставляют терпеть такие боли.
А мне, как будто было все равно, что пришлось испытать этому несчастному ребенку, пока над ней проводили эксперименты. Я улыбалась и была довольна, что ее кожа не повредилась от огня.
