Боль в животе усиливается. Надо успокоиться, подумать о чем-то другом, не дразнить тех, что внутри, прожорливых тварей, требующих пищи. Ей нечего им дать. Пока нечего.
Переключимся на погоду.
Сегодня хорошая пасмурная погода. Солнца нет, но и дождя – тоже, ночью подморозило, а сейчас столбик термометра поднялся чуть выше нуля, и на том спасибо. На часах шестнадцать десять. День давно прошел апогей. Короткий осенний день. Скоро вечер. Потом длинная осенняя ночь. Она проведет эту ночь в Тарасовке, с пользой для дела, и удобства на улице ее не пугают. Ее вообще ничего не пугает.
Между тем боль в животе нарастает. Подступает чувство сродни сексуальному желанию, тяжелому, почти непреодолимому, нездоровому, – можно терпеть его какое-то время, но потом все равно сдаешься и делаешь как оно велит.
Вот и Тарасовка.
Навигатор ведет к местному продуктовому магазинчику. Ей много не надо – хлеб, воду, каких-нибудь овощей, чего-нибудь к чаю. Деревенская идиллия. Может, истопить баньку, позвать местных мужичков да гульнуть как следует?
Накатывая волной жара и боли снизу вверх, темное, тяжелое возбуждение, смешанное с иным темным желанием, не оставляет ей выбора. Почему бы и впрямь не истопить баньку?
Магазин соседствует с рынком, где есть всё: запчасти, стройматериалы, сантехника, велосипеды, – и выбор в нем невелик. Много алкоголя, мало еды. У стеллажа с огненной водой толкутся двое субъектов подозрительной, как принято говорить, наружности – не испитые, но спивающиеся, не старые, не молодые, с недобрыми мутными глазами – не те, с кем хочется встретиться в темной подворотне, когда рядом нет того, кто может тебя защитить.
«Будут цепляться, – решила Ника. – Что ж, значит, судьба такая».
Субъекты следили за ней не стесняясь, приклеившись к ней недобрыми глазами, – а она не смотрела на них, но чувствовала их.
Они вышли на улицу первыми. Она вышла через несколько минут после них, в ранние октябрьские сумерки, и не удивилась, увидев их.
Они ждали ее.
– Привет, красавица, – сказал один из них, закуривая. – Что-то я тебя здесь не видел. Не местная?
– Нет. – Ника заглянула в мутные липкие глаза. – Как тебя зовут?
– Жека.
– Жека, отойди, пожалуйста, дай пройти.
Она знала, что он не отойдет, и знала, что будет дальше, а он тоже думал, что знает, но на самом деле не знал.
– Поехали с нами, – сказал Жека. – Выпьем, пообщаемся. Мы поллитру взяли.
Он стоял перед ней и дышал на нее смесью перегара и вони гнилых зубов. Его товарищ стоял рядом, противно ухмыляясь, с сигаретой меж синих от наколок пальцев.
– Ребята, мне надо пройти к машине, – сказала Ника.
– Проход платный, – сказал Жека. – Платят там. – Он махнул головой в сторону ржавой «Газели».
– Сможешь взять плату-то? – спросила она.
– Хочешь проверить?
– Да.
– Идем.
Они пошли к «Газели»: Жека впереди, Ника за ним, товарищ Жеки – за Никой.
В таком порядке и залезли в «Газель».
– Будешь водку? – спросил Жека у Ники, расположившись на рваных сиденьях в торце «Газели». – Для расслабления.
– У меня мало времени, – сказала она. – Надевай.
Она бросила ему презерватив.
Глядя на нее снизу вверх удивленно и недоверчиво, Жека расстегнул свои джинсы не первой свежести, спустил их до колен, и Ника увидела, что он пока не готов брать плату.
– У тебя пять минут, – сказала она. – Потом сделка отменяется.
– Не так быстро, красавица, – товарищ Жеки тоже расстегнул джинсы. – Ртом поработай, язычком. Не гони лошадок, а?
