Маленькая Ира не понимала тогда, что значит «молочная», но помнит, как мама доила корову после стада, а они, дети, тут же вставали в очередь с кружками. Мама прямо в них сдаивала молоко, и ребятишки пили его тёплым, пенистым.
В доме всегда был творог, сметана и сыр делали свой. В начале зимы, пока корова была не в запуске, намораживали молоко и хранили его в холодных сенях. А когда корова отелится, из первого удоя делали молозиво. Ира помнит его вкус, говорили, что оно очень полезное.
Свиней кормили варёной картошкой и обратом, его Татьяна приносила с молоканки в вёдрах на коромысле, она говорила, что его всё равно там сливают в канализацию. На обрате свиньи вырастали большие. Однажды по первому снегу надумали одну из них колоть. Мужиков соседских попросили помочь, а свинья от них убежала. Всей улицей её ловили, чтобы загнать обратно в сарай, думали в тайгу уйдёт. Подойти близко к ней боялись, хотели уже пристрелить, уж больно крупная она была, но потом, всё-таки, с большим трудом заарканили. Ира в то время с остальными детьми наблюдала за происходящим из окошка, и все смеялись над тем, как мужики падали, гоняясь за свиньёй.
Куры жили в отдельном помещении за перегородкой, там они сидели на насестах под охраной петуха, а он строго следил за порядком и не дай-то Бог в сарай забежит соседский петух – начиналась настоящая драка, перья летели во все стороны.
Летом курицы-наседки высиживали цыплят. Однажды, когда двухмесячная Ирочка спала в подвешенной, прикреплённой к балке в горнице, люльке, Валя и Юра переловили всех вылупившихся цыплят, которые вылезли из-под курицы, а та оставалась ещё на гнезде с оставшимися яйцами, и сложили цыплят на спящую сестрёнку. Они, напевали, что-то вроде колыбельной и пытались их усыпить, качая люльку. Цыплята же спрыгивали вниз, но дети их снова ловили и укладывали, а в это время перепуганная курица-наседка, обнаружив пропажу, металась по двору, ища свой выводок. Когда пришла бабушка из огорода, цыплята вокруг Ирины уже не шевелились. Вале в то время два годика было, а Юре три с половиной.
На следующий выводок цыплят они устроили настоящую охоту. Посредине двора отцом был вырыт погреб, с большой деревянной крышкой. Осенью туда ссыпали картофель, морковь, свёклу, в общем, всё с огорода, и выставляли солонину. По весне вытаскивали остатки и внутрь погреба накидывали много снега, он там брался льдом и почти не таял до конца лета. На него ставили охлаждаться молочные продукты, мясо, квас, в общем, погреб летом играл роль холодильника. Так вот, Валя с Юрой взяли по прутику и били им по вылупившимся цыплятам, а потом скидывали их по одному в погреб, видимо хотели их на мясо. Разъярённая курица бегала по двору, пытаясь защитить выводок, но дети, пока взрослые были заняты, перебили всех.
Гуси сами по себе росли, им, конечно, корм сыпали в корыто, но они целыми днями паслись на травке, да к речушке спускались попить и к осени были уже крупными, большой стаей ходили по дороге, щипали травку сбок неё. Татьяна всегда переживала:
– Не улетели бы… Останемся без мяса.
За лето много чего нужно было заготовить к зиме; сено поставить корове с телком, а так как зиму топились дровами, их с весны необходимо было приготовить. Бывало, притянут волоком за трактором десятка полтора длинных спиленных осин ко двору, сначала старшие дети, бабушка и Татьяна ручной пилой на чурки пилили брёвна, потом кололи эти чурки на поленья. Тут и младшие выходили на подмогу, таскали поленья и помогали бабушке складывать их в поленницы, чтобы за лето дрова, уложенные с просветами, просохли.
