Старая герцогиня чувствовала даже некоторый подъем, когда рассматривала великолепную кожу служанки. Она едва сдерживала себя, чтобы не прикоснуться к ней снова. И ей это удавалось лишь при мысли, что вскоре эта кожа будет «надета» на её тело, и тогда она уже сможет вовсю насладиться прикосновениями к этой гладкой и эластичной поверхности. Впрочем, леди Кавендиш вполне обоснованно полагала, что наслаждаться прикосновениями к этой коже будет не она одна. И от этих мыслей сердце немолодой леди начинало биться ещё чаще. А тем временем две другие девушки, те, что не были приняты на службу, уходили разочарованными, кажется, со слезами на глазах; им, судя по всему, очень хотелось найти себе работу в этом прекрасном доме.
Герцогиня обернулась к дворецкому, который стоял в дверях кабинета, и сказала, – Джеймс, позови кого-нибудь из лакеев, пусть проводят новенькую к доктору Мюррею.
– Как прикажете, миледи.
Новая служанка не понимала английского, но слово «доктор» она узнала.
– Госпожа, вы хотите позвать доктора для меня? Но мне не нужен доктор!
– Доктор нужен мне, – ласково улыбалась ей леди Джорджиана. – А ты… ты немножко поможешь ему. Иди, не волнуйся, с тобой всё будет хорошо.
После того как за Мартой пришли два лакея и вывели её из кабинета, герцогиня взглянула на леди Рэндольф, что во время всей встречи и осмотра девушек стояла у стены и молчала.
– Я признательна вам, дорогая моя, вы нашли прекрасный экземпляр.
– Я рада, что смогла вам помочь, – отвечала герцогине её помощница. Она и вправду была рада, так как до сих пор не слышала от своей начальницы ни одного слова похвалы. Леди Рэндольф очень хотелось узнать, что будет с этой служанкой Мартой. Нет, она, конечно, догадывалась о её судьбе, но американке очень хотелось знать подробности. Только вот спросить она так и не решилась, подумала, что спросит об этом, когда как-нибудь отличится. Когда герцогиня будет к ней расположена. А та, уже позабыв о служанке, снова вспомнила о делах.
– К нам в помощь из Лондона прислали двух сестер, вы ещё не знакомы с ними.
– Не имела чести быть представленной им, – отвечала леди Дженнет.
– Ну что ж, эту ситуацию нужно исправлять, тем более что вам придётся с этими опытными дамами работать. Завтра же устрою небольшой дамский ужин. Вы, леди Дженнет, приглашены официально.
Леди Рэндольф низко присела в книксене.
***
Герр Ройке улыбался и выглядел как победитель, когда выкладывал перед Зоей со своего лотка разные крема для обуви:
– Это для коричневых башмаков, а этот, бесцветный, подходит для всей обуви, что из кожи, а вот этот отлично защищает от воды.
Он, конечно, был горд собой: рано утром он пришёл на фабрику, где изготавливали эти крема и ваксы, устроился туда и уже прошёл инструктаж и получил торгово-рекламный набор. Вот только почему-то всё это не очень радовало ту, для которой он так старался.
– Фройляйн Гертруда, – Генрих вдруг перестал показывать ей гуталин в разных красивых баночках и уставился на девушку взглядом, выражавшим озабоченность. – С вами всё в порядке?
– Конечно, – ответила дева, – а что со мной не так?
– Ну, у вас такой вид, – Ройке словно извинялся, – как будто у вас что-то болит. У моих сестер бывает такой же вид, когда у них болит голова и они вот-вот скажут что-то злое.
– Как глупо сравнивать разных женщин, – ответила дева и поджала губы. – По-вашему, мы все одинаковые?
