Но старик заупрямился:
– Я пользуюсь исключительно британскими средствами, так как не нашёл среди континентальных компаний надлежащего качества.
И тут Генриху пришлось включить всё своё умение просить, он почти жалобно произнёс:
– Сэр, я прошу вас только взглянуть.
Важный старик во фраке посмотрел на него чуть раздражённо: какого дьявола вы не угомонитесь? Но всё-таки сделал этому назойливому немцу одолжение, согласился и пошёл к окну.
И как только они оказались вдали от лишних ушей, молодой человек, подняв лоток повыше, негромко произнёс:
– Извините, сэр, вас, кажется, зовут Джеймс?
Важный старик даже не взглянул в его сторону, он разглядывал баночки с ваксами и так внимательно, словно был всерьёз заинтересован в покупке. Но при этом он всё-таки снизошёл до ответа:
– Да, это моё имя.
«Старик, занимается обувью, зовут Джеймс!». Всё сходилось, и господин Ройке решил начать:
– Сэр, одна юная леди просила меня выразить вам свою благодарность за её спасение.
И ничего не произошло после этих слов молодого человека. Джеймс даже не повернул к нему своего лица, он продолжал рассматривать ваксы, он даже взял одну баночку с бесцветным водоотталкивающим кремом и стал, щурясь и чуть отнеся её от глаз подальше, читать надписи. Генрих даже поначалу подумал, что этот человек его просто не услышал, и решил повторить сказанное:
– Одна юная леди благодарит вас за помощь, за спасение, и хочет выразить вам свою благодарность при встрече.
Но Джеймс и в этот раз ничего не сказал ему в ответ, он лишь положил на место осмотренный им крем и взял с лотка ещё один.
То был коричневый с воском.
Конечно, такое поведение не удовлетворило молодого человека, но сдаваться он не собирался:
– Та юная леди, что прислала меня прийти сюда, хотела передать вам, что желает с вами встретиться, и, если вы сочтёте это возможным, о своём согласии вы сможете сообщить на телеграф номер сто, сообщением на имя Смита.
Но и на этот раз старик ничего ему по сути не сказал, а лишь произнёс, задумчиво глядя на баночку с ваксой:
– Пожалуй, я попробую вот эту. Кажется, она подойдёт по тону новым штиблетам господина.
При этом Джеймс достал из жилета одну монету и протянул её Генриху; тот, даже не взглянул на деньги, убрал их в карман и повторил:
– Она будет ждать от вас телеграммы на сотом телеграфе, на имя Смита.
И опять старик ему ничего не ответил; он лишь взглянул в сторону привратника, сидевшего у входной двери, и крикнул:
– Уолли! Проводи этого джентльмена.
– Да, сэр! – сразу вскочил тот.
– И больше не пускай его сюда, – закончил Джеймс и всё с тем же важным видом пошёл из прихожей.
– Мистер, – не очень-то вежливо позвал Генриха молодой привратник, – давайте-ка на выход.
Генрих только поднял свой фирменный картуз в знак признательности, хотя Джеймс, естественно, этого видеть и не мог, а потом, увлекаемый привратником, пошёл к выходу. Шёл и думал:
«Вот и как всё это прикажете понимать? Понял ли старик, о ком я ему толковал, запомнил ли сказанное?». Нет, ничего молодому человеку ясно не было. И уж точно он не знал, что по поводу этой встречи рассказать фройляйн Гертруде.
Он вышел из дома, и Уолли проводил его до самой калитки в красивой кованой ограде дворца.
Оказавшись на улице, Генрих снял картуз и быстро пошёл к своему экипажу, держа под мышкой лоток с образцами.
«Вот и что я скажу Гертруде? – думал он. – То, что он купил у меня один образец?».
