Дама уселась на пассажирский диван и, прежде чем водитель закрыл за нею дверь, сказала ему:
– Мне нужно к Дойлу. Немедленно.
Глава 12
Пока не ушло солнце, Варганов и Квашнин делали фото выходивших из ворот проходной людей. Естественно, матросов и рабочих они игнорировали. Это была самая простая задача, а вот с господами офицерами и местными инженерами было всё сложнее, и вариант с перчатками не был верным на сто процентов. В общем, опричники полагались на своё чутьё и на знание англичан, ну и немецкие инженеры всё-таки отличались от английских офицеров визуально. Хотя бы своей дородностью и иными пристрастиями в одежде.
– Вышел… Вот этот с усами, видишь? – спрашивал брат Вадим, поднеся бинокль к дыркам в газете.
– Бежевые перчатки, – отвечал ему брат Аполлинарий, глядя на вышедшего господина через видоискатель камеры. – Да и не носят британцы усов. У них не модно.
– Пропускаем?
– Пропускаем.
Варганов продолжал глядеть в бинокль, а инженер садился на стул рядом с камерой – ждал. Через каждый час они менялись, инженер брал бинокль и шёл к первому окну, а брат Вадим садился к камере и доставал папироску, расслаблялся, так как всё время наблюдать, не теряя внимания, было сложно.
– Кажется, офицер! – сообщал инженер, глядя через газету.
Не выпуская папироски из зубов, Варганов вскакивал и занимал место у камеры.
– Вижу! А, точно, офицер.
– Худощав, выбрит, белые перчатки, неяркий галстук, – перечислял признаки британского морского офицера Квашнин.
– Понял, снимаю, – отвечал ему брат Вадим. И через несколько секунд, выбрав наиболее удачный свет и ракурс, делал снимок. – Готово.
– Ещё один! – тут же продолжал брат Аполлинарий.
– Не вижу, это какой? – быстро сменив пластину в фотокамере, Варганов снова прильнул к видоискателю.
– Ну вот, только что вышел из ворот. Вот, стоит прямо напротив нас, к нам лицом. Подзывает извозчика, – указывал инженер.
– Этот толстяк? – сомневался брат Вадим.
– Снимай-снимай! – настаивал инженер.
– В нём девять пудов веса, вряд ли он британец, – отвечал Варганов, тем не менее делая снимок. – И небрит он. Не похож на бриташку.
– Не похож… но… офицер, – заверил его Квашнин. И тут же ещё более уверенно продолжил. – Это офицер. У него штаны форменные, сюртук надел штатский, а штаны по форме, и башмаки тоже флотские.
– Всё понял, зафиксировал! – произнёс брат Вадим, вытаскивая фотопластину из камеры. – Шестнадцать.
Он уже пошёл к стене, чтобы взять из стопки следующую, новую пластину, но инженер сказал ему:
– Всё, сворачиваемся.
По его тону Варганов понял, что дело не в том, что солнце уходит за дом и дальнейшая съёмка не будет эффективной. Квашнин напрягся, и его брат-опричник сразу это почувствовал.
– Ведьма?
– Да, только что подкатила. Вылезла из коляски и стоит у проходной. Вынюхивает что-то.
– Знаешь её? – спросил брат Вадим, сам уже укладывая отснятые пластины в мешок, в котором свои вещи носят спортсмены.
– Нет, это не Холодная и не Американка, эта из новоприбывших. Её я не знаю, – отвечал ему брат Аполлинарий, не отрывая глаз от фигуры женщины.
– Дай-ка взгляну на неё, – Варганов быстро подошёл к окну и взял из рук инженера бинокль. Смотрел некоторое время на ведьму и потом сказал: – Нет, не видал такой.
– Надо уходить, – произнёс Квашнин.
– Уходим, – согласился с ним Варганов. Он сам взял мешок с отснятыми пластинами.
А инженер снял пиджак со спинки стула, чуть подумал и поставил свой любимый бинокль возле фотокамеры. Это оптическое приспособление могло броситься в глаза и запомниться кому-нибудь, кого они встретят по пути. После замечания великосхимного насчёт его трости Квашнин стал более острожен. Ведь дело было нешуточным. Англичане прислали новых ведьм, заставили команду линкора переодеться в штатское, они всерьёз занялись охраной корабля. Случай с похищенным подшипником их насторожил, и если ведьмы лично стали приезжать к проходным вынюхивать тут что-то, значит, дело было очень и очень серьёзным. Так что бинокль пусть тут полежит. И Квашнин поспешил за своим товарищем, который уже почти спустился по лестнице и готов был выйти на улицу.
