Читать онлайн Валерий Красовский - Лирический вернисаж, или Рисунки словом

ISBN 978-5-4496-0616-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Являет каждому искусство…»

Являет каждому искусство

На выбор множество дорог,

Преобразует в образ чувства

Племен, народов и эпох;

И приобщая к откровенью,

Приподымает до высот

Интуитивного прозренья,

И вводит мудрость в обиход.

Пока себя как сущность числю,

И вдохновляюсь на труды,

Спешу я поделиться мыслью

И воплотить свои мечты.

«Давай определим стремленья…»

Давай определим стремленья,

Не будем гнать наперекор

Душевным чувственным теченьям

Наш откровенный разговор.

Пусть он сомнения развеет,

Как ветер утренний туман,

И станет на душе светлее,

И честность превзойдет обман.

Пусть каждый высветится ролью,

В которую всю жизнь вложил,

И пусть предел терпенья болью

Нам просигналит с наших жил.

«После хлестких махов веника…»

После хлестких махов веника

И паров стоградусных

Любят жизни «академики»

Эль с икоркой паюсной.

А кому-то с рыбкой вяленой

Блажь и удовольствие,

Восседает он распаренный

На плацу спокойствия.

Но, однако, квас бочоночный

С нежною прохладою

Здоровее блажи пробочной.

За него я ратую.

«Торжествует дух весенний…»

Торжествует дух весенний,

На дворе распутица.

Если пробил час везений,

Тяжба позабудется.

Не годится зимней грусти

Нынче амуниция,

Обсуждает планы кустик

С резвою синицею.

Что же будет с настоящим?

Мир в преображении.

Не угнаться за летящим

С ветхим снаряжением.

«О, нет, не блажью Герострата…»

О, нет, не блажью Герострата

неукротимая весна

воинственно вдохновлена,

круша ледовые преграды.

Как новой светлой

жизни гимны,

новорожденных

слышен

крик…

Мир созерцал мадонны лик,

в любви прекрасной и взаимной.

Снег раскрывал

следы

событий

минувшей зимней суеты;

опять соседские коты

в драчливой закипели прыти.

Мир стал похож на дом игорный;

переполняя

солнцем

дни,

добрался март до головни

печной

обугленной и черной.

Стремилась в небо сизость дыма

И с серостью роднилась туч;

Пора весны боготворима,

Ручьев речитативы с круч.

И был наитию понятен

Поленьев пламенный язык,

Я к вихрю огненных объятий

Душой холодною приник.

Под звук мелодии органной,

Камин восторженно сиял,

И лился свет теплом желанным,

И грез виденья оживлял.

«Я вас любил и чувствую доныне…»

Я вас любил и чувствую доныне

Моей любви стремления чисты!

Лишь вам, моей единственной богине,

Я посвящал заветные мечты.

Я вас любил не только в настоящем,

Но и в грядущей жизни миражах.

В тех чудных снах вы виделись все чаще,

И согревал нас дружества очаг.

Мне помнятся и магия красы,

И чувств неповторимое движенье,

Веселья неподдельные часы,

И упований горькое крушенье.

Я вас ценил за прямоту и ум,

За вашу непреклонность в спорах с лестью,

За то, что пылких развлечений шум

Вас не унизил ревностною местью.

Чтоб вас любить, – душевный есть резон,

Чтоб вас забыть, – не хватит срока жизни.

Вам, вечно юной, лиры перезвон

Шлю с дней моих неотвратимой тризны.

«Одной первоапрельской шутки…»

Одной первоапрельской шутки

Строптивых северных ветров

Хватило, чтоб к морозу чуткий

Вернулся ледяной покров.

Разлив весенний половодья

На всех парах притормозил,

Зазеленевшие угодья

Сон ожиданья охватил.

Ночь позади. Знакомой тропкой

Иду я к дому от шоссе…

Потом сожгу отрадно в топке

Я жизни грустные эссе.

«Наполнятся рощи березовым соком…»

Наполнятся рощи березовым соком

И зазеленеют леса,

И взору откроется вдруг ненароком,

Волшебная мира краса.

Заманит восторгом, пленит откровеньем

Рождения, жизни, креста;

И это, достигшее сердца прозренье, —

Заветная чувств высота.

Случайно, а может неведомой силой

Стремимся душой мы к родству,

И образ приходит таинственный, милый…

С желанной ко мне наяву.

«Сегодня авторство весны…»

Сегодня авторство весны,

Что многоцветницей решила

Отметить в полдень валуны,

Где лозы подняли ветрила,

А мать-и-мачеха цветки

Сыпнула с дарственной руки,

Как золоченые монеты,

За труд хвалы апологету,

Подтверждено календарем, —

Тепла официальной датой, —

Как сочинений легких том

Седого классика цитатой.

Субботник

Играли дети в муравейник…

Организованно и четко

Сгребали листья и репейник,

И всевозможные обертки.

Когда последний сор убрали,

То духу следуя субботы,

Вскопали землю и сажали

Ростки цветочные охотно.

В порыве этом нет вождизма.

В рядах примерных пионеров

Я прежде верил коммунизму,

А нынче сам себе не верю.

Из всех известных философий,

Что очевидны и просты,

Приятнее всего мне профиль

Философии чистоты.

«Сизарь, кружась, над крышами взлетал…»

Сизарь, кружась, над крышами взлетал,

От синевы небес пьянея.

Как книгу, шаг за шагом я листал

Зазеленевшую аллею.

Она была прочитана не раз;

Там переулки, как абзацы,

И было удивительно сейчас

С рожденьем новизны встречаться.

И мыслилось: «Как это прежде я

Моментов красоты не видел!»

В лицо мне улыбались тополя:

«Слепой незрячестью обидел».

«В начале торжественном мая …»

В начале торжественном мая —

Готовность раскрыться листвой.

Крушинниц залетная стая

Порхает над желтой травой.

На купине белый подснежник

Пчелы возбудил интерес.

Цветение – радости смежник,

Залог благоденствия лес.

Видна одуванчиков россыпь

По краю селенья венком,

Телячья на привязи особь

Срывает траву языком.

Без устали солнце хлопочет,

Чтоб дерево жизни росло…

Привычно, размеренно кочет

Побудкой тревожит село.

Смородиной пахнет и мятой,

Открылись источники сил,

Народ побратался с лопатой

И знамя труда водрузил.

***

Ползли, казалось, тучи по-пластунски

И полыхали небеса огнем.

И в этакой земной полоске узкой

На что-то мы надеемся и ждем.

Два плотника укрылись под навесом,

В колоде их торчали топоры…

Даль засветилась радугой над лесом,

Пушились одуванчика шары.

Прозрачные струились испаренья

Над быстро высыхающей травой.

Добротный сруб, – мечта о новоселье, —

Благоухал янтарною смолой.

«Воды и солнца ассорти …»

Воды и солнца ассорти —

Грозы минула вакханалия.

Смотрю – из лиственной горсти

Вспорхнула бабочкой азалия.

А ты гуляешь босиком,

Расцвета жизненного сверстница,

И рыжим солнечным лучом

У ног твоих дворняжка вертится.

Обворожительно мила,

Своим задорным появлением

Для целой улицы села

Ты созидаешь настроение.

«Все меньше страсти в летних полднях…»

Все меньше страсти в летних полднях.

Колосья просятся в сусек.

А ночь сияньем звездным полнит

Небес таинственный парсек.

Страда с рассвета до заката

На север движется волной.

Все полновесней дата свята

И все блаженнее покой.

«Грибы росли без шороха и стука…»

Грибы росли без шороха и стука,

Неутомимо

дождик

поливал.

Тяжелый воздух был преградой звуку,

Привычно эхом лес не отвечал.

С ветвей стекало,

капало,

сочилось…

Но было удивительно тепло.

И мне казалось – это лета милость,

И не спешил вернуться я в село.

Виднелись шляпки средь травы и листьев,

На мягких серых мшаниках болот…

И я желал к удаче все причислить,

Пока еще был светлым небосвод.

«За частоколами с калитками…»

За частоколами с калитками

Надежды, тайны и права.

В саду с дремотными улитками

Лежат в поленнице дрова.

И снится мне огонь березовый,

В печурке над колосником.

Рассвет в окно стучится розовый

Ночным заблудшим мотыльком.

Соседки говор с сочным аканьем…

Ну, а с зеленого пруда,

Уже проснувшееся кваканье

Исторгла сонная вода.

«Деревня…»

Деревня,

лета разноцветье

да чибиса

пугливый

крик…

В волшебном оживают свете

ее фигурка,

голос,

лик…

Пусть все осталось

в дальнем прошлом,

И даже изменен рельеф,

Воспоминаниям дотошным

Сгодятся вымыслы и блеф.

Сгодятся в копоти остатки

Печных в бурьяне кирпичей,

Полуразрушенные кладки,

Фрагменты утвари, вещей.

Культурный слой растет с годами,

И поглощает не спеша,

Все, что украшено мечтами,

Все то, чем тешилась душа.

Перед расставанием

Закат багряным венчиком

Маячил над планетой.

Под бойкий степ кузнечиков

Заканчивалось лето.

Заканчивалось медленно

То, дребезжа росой,

То, как давно заведено,

Полночною грозой.

И поле с замиранием

Смотрело в небеса

На звездное сияние,

Как я в твои глаза.

«Август украсили кисти рябин…»

Август украсили кисти рябин,

Улицы в брызгах оранжевых,

Рвется из жарких душевных глубин,

Радость – нарзаном из скважины.

Тратило лето последние дни

Бодро, уверенно, солнечно.

Все недоверия искоренив,

В небе рассеялась облачность.

Ветви склонились до самой земли, —

Яблок в садах изобилие.

Милая, вот мы любовь и нашли,

Только не стали счастливее.

«Сентябрь уже стоял, но только редкой…»

Сентябрь уже стоял, но только редкой

На кронах кленов, ясеней, дубов

Помечен был желтеющею веткой

В массивах зеленеющих лесов.

Цикорий цвел по межам огородов

И метил синью ближние холмы,

И торопилась тихая природа

Взять дней для лета бабьего взаймы.

Презрев дела кипучие, мирские,

И укрощая возбужденный дух,

Ищу в природе смыслы я простые,

На шум листвы настраиваю слух.

«Порою осени плачевной…»

Порою осени плачевной,

Когда лик солнца чуть блистал

Я с побуждением душевным

Сюжеты радости искал.

Тут ты вошла легко и просто,

И заменила мне мечты,

И стало чувство жизни острым,

А все решения просты.

Я сочиняю миф о прошлом.

Метафорой мне служит быль.

Из сочетаний чувства сложных

Любовь, измены и кадриль.

Какой-то миг мы были вместе,

И вот опять разлучены.

Меж нами нет ни зла, ни мести,

Ведь мы свободны и равны.

«Дни января ложились стопкой…»

Дни января ложились стопкой

Тончайших утренних туманов.

На белых инея заклепках

Держался домик деревянный.

Держался он на старой пакле,

На честном слове и гвоздях

И, как в селенье горном сакля,

На основательных камнях.

Еще на стойкости хозяев,

И разной живности при них,

Да на запасе дров в сарае

(Немаловажный, впрочем, штрих).

«Творенья были зримой мерой…»

Творенья были зримой мерой,

Опорой жизненной моей,

То повтореньем, то премьерой,

В репертуаре зимних дней.

Неугомонная поземка

Уже завеяла эскиз,

Что набросал мужик с котомкой

Куда-то вдаль, к озерам вниз.

Пришла соседская дворняга

На свежий, блинный аромат,

А воробьиная ватага

Перемахнула через сад.

Я наблюдал с холма круженье

Парящей белой пелены,

Меняя смысл уединенья

На обретенье новизны.

Крестьянское подворье

Мычание глухое утро

Поить спешило молоком;

В сухой мякине, словно в пудре

Хватал теленок языком

Пучки сухие, травяные.

Ворвался облаком мороз,

И петли скрипнули дверные,

Растаял иней струйкой слез.

Неслось кудахтанье с насеста

И хриплый голос петуха.

На кухне раздувалось тесто,

Как в жаркой кузнице меха.

В печи чуть слышный треск поленьев

Баюкал старого кота.

Он наслаждался свойской ленью

И не считал свои лета.

«Снег сыпал непрерывно, по-хозяйски…»

Снег сыпал непрерывно, по-хозяйски;

Поленница с белесой берестой

Ход жизни согревала мало-мальски:

И резвость стартов, и души покой.

След исчезал быстрее возвращенья,

Весь мир несло куда-то в пустоту,

Без возражений и сопротивленья

Туда и я сквозь сумрачность иду.

Я вновь захвачен чьей-то смелой ролью,

Где проигрыш – условие игры;

И, как своей, чужой пронзен я болью, —

Но жду иной, как дней весны, поры.

«Сад канул в белую пургу…»

Сад канул в белую пургу

Его трясло, как в лихорадке;

На случай в доме берегу

Нектары луга и облатки.

Давно последний склеван плод;

Хрустальных зерен сев метельный

Уже три месяца идет

В необходимости бесцельной.

Как пусто, голо за окном.

Суть не дано переиначить.

Настанет время – грянет гром

Неотвратимостью удачи.

«Пришла бодрящая весна…»

Пришла бодрящая весна.

Привычно и прямолинейно

За дело принялась она,

И ожил сад благоговейно.

От нижних веток до вершин

Вновь лепестковой белизной

Кусты черемух и крушин

Массив окрасили лесной.

Рождают искорки лучей

Веселья яркие мгновенья.

Какая сила у очей!

И как слабо сопротивленье!

Вперед

Читать онлайн Валерий Красовский - Лирический вернисаж, или Рисунки словом

Похожие книги