– Спасибо, – искренне сказала Анфиса, забирая протянутую коробочку.
Но бархатная коробочка выпала из ее рук. Янтарь выпал из желтой коробочки. Ноги пожилого человека подкосились. Он упал, протягивая из последних сил руку к янтарному зернышку. Ему стало плохо.
– Господи! – вскричала Анфиса. – За что мне эти испытания?! – и она стала вызывать врача.
Земляные запруды в долине реки укрывают воды драгоценные капли. В интернете запруды меня обрекли быть скромнее в строках и подвижнее цапли. Но бывает – замру, но бывает – замкнут на странице одной, дальше нет мне и шага. В древних странах всегда правил пряник и кнут, человек он всегда до аншлага так жаден. Что творю я сейчас? Пирамиды из слов. Но другим удалось до Величия добраться, и Мемфис это сайт для умнейших голов, а поэты всегда в чем-то сестры и братья.
А запруда моя далека от реки, она быстро порой высыхает бесследно. Видно боги всесильны. Для сильных – легки: и большие стихи, и небес эполеты. Наконец удалось сделать дамбу свою, я ее возвожу каждый миг свой на свете, рядом с нею стою, защищая в бою, от нападок и просто плохих лихолетий.
Анфиса с ужасом взирала на янтарь фараона. Она боялась взять в руки древнее сокровище и понимала, что его надо спрятать от людей. Ей показалось, что ее убьет током, если она рукой коснется янтаря из коробочки. Она взяла пинцет через резиновые перчатки, подняла пинцетом с паркета янтарь фараона, положила его в желтую коробочку и спрятала ее. За окном заревела сирена. Врач выслушала Анфису, она поняла, что больной недавно перенес обширный инфаркт. Пожилого человека вновь увезли в больницу. Анфиса вышла на улицу, посмотрела на стриженый газон, вспомнила янтарь фараона, села на скамейку и задумалась.
После смерти отца Кирилла Дмитриевича Платон расхотел жениться на Анфисе. У него была трехкомнатная квартира с родителями. Мать, Инесса Евгеньевна, ему не мешала, а помогала, и жена ему теперь была ни к чему. Анфиса Платону про янтарь фараона ничего не сказала. На отказ жениться на ней не обиделась. Она спросила у будущего наследника:
– Платон, а не остались ли желтеющие бумаги в архиве твоего отца?
Платон такому исходу дела очень обрадовался и пригласил Анфису посмотреть бумаги Дмитриевича. В одном шкафу она обнаружила стопку папок. Она сложила архив в четыре полиэтиленовых пакета и с помощью Платона донесла их до машины. А он был рад избавиться от старого, пыльного хлама отца.
Я умею читать между строк, я могу все порою домыслить. Я сама себе часто пророк, я хитрее, чем хитрые лисы. Ухожу иногда и бегу, оставляя знакомые лица. Имидж свой я еще стерегу, заставляя словами излиться. А кого же? Конечно себя. Я пройду сквозь века незаметно, свою ауру скромно любя, козыряя архивом несметным.
Полина, прослышав об изменениях в судьбе Платона, явилась к нему с повинной. У него глаза от изумления стали как пятирублевые монеты: перед ним стояла бурая дурнушка. От прежней яркой красоты Полины почти ничего не осталось.
– Полина, где тобой мыли пол?! – воскликнул удивленный Платон.
– Я так изменилась?
– Не то слово, ты обветшала, как старая тряпка.
Она подошла к большому зеркалу, осмотрела себя и пролепетала:
– Я давно такая.
– Бросай Родиона и возвращайся ко мне. Я расстался с Анфисой, она слишком самостоятельная девушка. С тобой мне проще и легче.
– Я не против тебя, – затравленно сказала Полина.
