Я оделся и вышел из квартиры. Спустя минуту я сел в машину и поехал в издательство. Что же мне там нужно? Если честно, я знал ответ на этот вопрос: мне нужна поддержка и понимание. Но получу ли я их? Этого я не знал. Спустя десять минут пути я подъехал к зданию издательства и вышел из машины. Слегка ссутулившись, направился ко входу. Я вошёл внутрь и поднялся по лестнице на третий этаж. На третьем этаже располагался длинный коридор со множеством дверей, такие обычно бывают в больницах и поликлиниках. Пройдя по коридору несколько шагов, я остановился у двери с табличкой, надпись на которой гласила: «Издатель Плетенков Максим Ильич». Я постучал и, как только из кабинета раздалось «да-да», открыл дверь и вошёл.
– Здравствуйте! – кратко поприветствовал я.
– Здравствуй, – ответил Максим Ильич.
Это был худой, костлявый человек с острым носом, локтями и коленями, а также с почти полностью лысой головой. Его внешний вид выдавал в нём ворчливого старика, который не будет согласен ни с одним твоим словом, что бы ты ему ни сказал. Собственно, таким он и был.
– Что тебе нужно? – спросил он у меня таким тоном, словно совершенно не желал знать ответа.
– Я приехал поговорить о новом романе, – сказал я. – Понимаете, мне надоело писать эти дурацкие книжки про любовь. Надоело, что они нравятся людям. Я сейчас работаю над кое-чем новым. Кое-чем совершенно иным. Кое-чем для новой аудитории. Пусть начнётся новая глава моего творческого пути.
– Нет, – ответил Максим Ильич тихо, но твёрдо. – Я всегда требовал от тебя одного, и ты мне это давал, а сейчас ты приносишь мне совершенно другое и требуешь от меня такого же отношения к этому. Надоело тебе или нет, но по договору ты должен приносить то, что приносил. Ты же знаешь.
– Да, знаю… – сказал я, как бы оправдываясь.
Но в глубине души я злился. Злился на старика, который, как и читатели, не хотел, чтобы что-то менялось. Не хотел идти навстречу. А мне хотелось расти и развиваться, пробовать новые направления и жанры. Но мне не дали этого сделать. Поэтому я злился.
– Что ж… Видимо, этой книге суждено пролежать в столе до конца моих дней.
«О, нет, не суждено. Она обязательно выйдет. А кто её издаст – это уже другой вопрос», – подумал я.
– Видимо, так, – сказал старик совершенно спокойно.
– И кстати, о договоре. В соответствии с ним, Вы сегодня должны выплатить мне деньги с продаж, – напомнил я.
– Да-да, я помню. Я переведу их тебе на счёт, где-то в час, – заверил Максим Ильич.
– Хорошо, – сказал я и, попрощавшись, вышел из кабинета Максима Ильича.
Когда я приехал домой в час дня, я сразу же проверил счёт, чтобы убедиться, в том, что Максим Ильич сдержал своё слово. Там ничего не было. Я решил, что он мог забыть и позвонил ему, чтобы напомнить. Ответа не было. Может, занят? Но даже спустя три часа на счету по-прежнему ничего не было… Он… Он обманул меня. Оставил меня без денег. Жестоко и подло обманул. Ошеломлённый таким предательством, я нескоро смог прийти в себя и посмотреть вперёд. Прямо передо мной была приоткрытая дверь моего кабинета. Сквозь щель можно было увидеть стол с рабочим компьютером, будто говорящим: «Женя, ты знаешь, что ты должен сделать». Да, знаю. Выход только один. Завершить начатое. Вопреки всему.
Я поднялся с дивана и прошёл в кабинет, одновременно протянув руку и нажав клавишу выключателя. Я по привычке внимательно осмотрел своё рабочее место. Всё то же самое – кресло на колёсиках, стол, монитор, с прикреплённым к нему листком бумаги, на котором был написан план будущего романа, клавиатура, мышь и системный блок, двумя словами – ничего необычного. Я сел в кресло и вращаясь, подъехал ближе к столу. Пора работать. Пора заявить всем о выходе на новый уровень. Я включил компьютер и подождал несколько секунд, пока запустится. Когда он был готов к работе, я запустил Word, открыл нужный файл и продолжил печатать с того места, где остановился. Кстати, до этого я написал примерно 10% романа. Ах, да, раз уж я работаю над романом, надо бы пояснить, что это за роман. Он назывался достаточно просто – «История одного писателя». Это… своего рода, автобиографическое произведение. История автора, втайне пишущего о том, о чём считает нужным писать, о том, что для него важно, а не о том, о чём его просит армия узколобых читателей. Именно поэтому роман был так важен для меня. Именно поэтому я так злился, когда мне отказал Максим Ильич, хоть и не подавал виду.
