И уж точно не остались незамеченными три целителя, денно и нощно оберегающие покой императрицы. Вот один одну скляночку подал, и по палатам поплыл характерный сладковатый запах валерианового корня. Вот другой с поклоном поднес кубок, в который черных капель накапал. Вот третий бутылью с пиявками потряс и часы извлек, солидные, луковичкой.
Мол, время для процедур.
И поднялись статс-дамы, подавая знак прочим, что окончена аудиенция.
- Красота, - неискренне сказала императрица, прикрывши очи, - требует жертв…
И взмахом руки боярынек отпустила.
А сама растянулась в кресле.
- Лешечек, останься с матушкой, - дребезжащий, усталый голос ее был слышен в коридоре, и лишь когда дверь закрылась, императрица вздохнула. – Когда ж это закончится-то?
Она отерла лицо, стирая пудру.
От пиявок отмахнулась, правда, велела на свиньях покормить. А вот валериановые капли выпила: нервы, они не бесконечны.
- Представляешь, третьего дня пудру отравленную поднесли… и главное, яд хороший, трехкомпонентный, - императрица вздохнула с немалым сожалением. – Сработал бы только в контакте с серебром.
Она повернула узенький серебряный перстенек, который носила, не снимая.
- У нас такие не варят…
- Кто? – у Лешека в глазах потемнело. Ладно, батюшка, что на царя покушаются, это привычно, обыкновенно даже, ибо государство без смутьянов, что дворовый кобель без блох.
- Так разве ж выявишь? Подсунули Заточным, но они точно не причастны. Мелкое дворянство, явились дочку при дворе пристроить… кстати, довольно смышленая особа. На редкость здравомыслящая и не без толики таланта.
- Мама!
- Что, мама? Между прочим, мой отец в твои-то годы трех детей имел…
- Ага, а после еще с дюжину народил, только каждую от другой жены…
Мамину оплеуху цесаревич принял со всею возможной сыновней покорностью.
- Бестолочь…
Лешек вздохнул, признавая истинную правоту матушки: как есть, бестолочь. Редкостнейшая. И в извинение он налил вина, не забыв прикоснуться к кубку перстнем. Правда, если яд многокомпонентный…
- Успокойся, - императрица Веревия усмехнулась, - змеевна я, али нет? Меня отравить постараться надобно. Но утомляет, да… а ты с чем явился?
Пришлось рассказывать и стараться, чтоб сие на жалобу не походило.
- Конкурс, стало быть… в этом есть здравый смысл, - императрица прошлась по комнате, остановилась у окна, правда, открывать ставни, нарушая защитный контур, не стала. – Заодно и приглядись… вдруг кто по сердцу придется?
- А австры как?
- Никак… нам с ними связываться особого резону нет. У них свои дрязги… потребуют поддержки, втянут, а после и виноватыми сделают. Так что, лучше уж кого своего взять…
Лешек кивнул: спорить с матушкой, вздумавшей его женить, себе дороже.
- Стало быть… пиши… девицы от восемнадцати до… до двадцати пяти… старше смысла нету, а моложе – еще дети, в голове пусто, а сердце, что море в ветреный день, куда ветер подует, туда и скачет… с даром непременно…
Лешек вытащил из секретера лист.
- Не сговоренные… ни к чему нам те, кто обещания легко рвет… разве что сговор распался не менее, нежели за три месяца до… придумаешь, как это красиво подать. Девицы… проверять девичество будет целитель. Пусть напишут большими буквами, дабы скандалов после не вышло…
Она постучала ногточком по расписному блюдцу.
- Что еще… собой хороши, манерам обучены. Норовом мягки… и пусть там уж Митюшенька постарается. У него есть специалисты, которые чего хочешь напишут…
