Но постучали в мою дверь. Открыл и засмущался – в дверях стоит Лисбет, а я еще не полностью одетый. Пробормотал извинения и сказал, что через минуту буду готов. Оказывается, она предложила пойти вместе завтракать. Завтракали не очень долго. Вернее, я сразу выбрал себе кефир, небольшой кусок пирога, кофе и поставил свой поднос на ближайший свободный стол. А Лисбет прошла целый ряд прилавков, но вернулась к моему столу тоже с почти пустым подносом. Во время завтрака мне удалось молчать, так как Лисбет заполнила паузу длинным рассказом о том, как они с подругой гуляли несколько лет назад по Москве и как им многое казалось там странным. Потом невзначай спросила, когда я в последний раз был в Москве. Пришлось ответить, что в Москве не был уже пять лет, нет повода, хотя съездить было бы неплохо: говорят, там все очень быстро меняется.
Возможно, ее удовлетворил мой ответ, но, может быть, мы просто в это время окончили завтракать. Я проводил Лисбет до каюты, посоветовал ей не брать такси, а сесть в экскурсионный автобус: надежнее. Попрощался и снова отправился на тринадцатый этаж. Зачем – не знаю. Делать было абсолютно нечего. Почетный круг по тринадцатому этажу, и спускаюсь на восьмой. Все закрыто. Действительно, во время стоянки в порту все отдыхают.
На шестом этаже было уже почти пусто. Пассажиры отправились в порт, новых пассажиров не было. Я подошел к дежурному и спросил расписание на день на русском языке. Мне так и не принесли его в каюту. Дежурный предложил посмотреть в боксе, в котором были свалены расписания на разных языках. Два раза перелистал все и не нашел нужное. В общем, это не страшно: не все ли равно читать на английском или на русском. Но меня немного задело, что к русскоязычным пассажирам относятся небрежно. Я снова попросил расписание. Дежурный – высокий симпатичный негр – подошел к боксу и сам пролистал всю пачку. Нужного расписания нет. Он обратился к старшей по смене, и она попросила его сходить куда-то. Я сказал, что подойду через десять минут. Все время сознательно говорил на русском языке, почти все, кроме некоторых ключевых английских слов, которые старательно коверкал.
Через десяток минут снова подошел к дежурному и поинтересовался, принесли ли расписание. Он смущенно сказал, что на русском языке не нашли. Это меня уже задело. На лайнере есть типография. Могли бы печатать достаточное количество расписаний. Предложил позвонить в типографию и попросить допечатать расписание. Естественно, негр меня не понял. Тогда вмешалась русскоязычная сотрудница и перевела ему мои слова. И тут началось представление. Я требовал свое, дежурные отсылали меня к начальнице смены. Она мне повторяла, что с завтрашнего дня мне будут приносить расписание в каюту. Я парировал, что мне еще вчера это обещали. Начальница извинялась и снова говорила о завтрашнем дне, а я говорил, что завтрашний день уже наступил, так как вчера меня тоже кормили завтраками. И так многократно. Мне стало интересно. Подтверждал свои претензии все новыми словами. Их переводили. Начальница отвечала примерно одно и то же. Я говорил очень вежливо и настойчиво. Повторял, что русский язык является международным, одним из языков Организации Объединенных Наций. Время от времени вставлял фразы на иврите, чем вводил всех в смущение. Я уже хорошо всмотрелся в начальницу смены – молодую итальянку. Она мне нравилась. Невысокая, хорошо сложена, приятное лицо. Примерно через десять-пятнадцать минут наших пререканий русскоязычная сотрудница взмолилась:
