Вмиг тело «отступника» было разодрано в клочья, а ещё через мгновение стадо дружно заурчало, смакуя остатки разорванного тела.
– Отвратительно! – прижал все восемь щупалец к телу Олл, – разве можно убивать и поедать себе подобных? До чего мерзкое зрелище!
– У фьи так принято, – пояснил покрасневший от возмущения Аилл, – обряд предназначен для устрашения остальных членов стада, чтобы у кого-либо не возникло желания пойти против воли «элиты».
– Примитивное, свойственное только животным, поведение, – развёл щупальца в стороны Иолл, – и ты считаешь, что у таких вот существ могли бы возникнуть сложные социальные взаимоотношения, вплоть до зачатков цивилизации?
– Кто знает…– не стал возражать Аилл.
Попрыгав с воплями на холме ещё немного, вожак спустился вниз. Тут же к нему на четвереньках подползли двое «телохранителей» и распластались под его ногами.
В это время всё остальное племя успело выстроиться в круг и тоже опустилось на четвереньки, после чего все принялись хаотично ползать вокруг вождя, время от времени издавая пронзительные и неприятные вопли. Вожак отвечал им ответным рыком и зачем-то поднимал большую кривую палку вверх.
– Чем это они занимаются? – удивился Олл.
– Демонстрируют лояльность и покорность. Любая непокорность вожаку и неприятие унижений с его стороны будет воспринята как некая угроза его доминированию, после которой отступника ждёт то, что мы сейчас наблюдали.
– Ужасно! – снова сжал в узел щупальца Олл, – поэтому нам отвратительны эти животные.
– И не только поэтому, – продолжил Аилл – ещё и по причине той ненависти, что они испытывают к таким же, но другим.
– То есть?
– То племя, которое мы сейчас изучаем, давно враждует со своими соседями, а их стойбище находится на другой стороне леса. Причина – всё те же различия между обеими группами. Причём они заключаются лишь в том, что одно племя ползает вокруг вождя справа налево, а второе – наоборот.
– И всё? – удивился Олл.
– Есть ещё расхождения в окраске шерсти, размерах конечностей, форме глаз и другие незначительные детали. Они не успокоятся до тех пор, пока одни полностью не истребят других.
– Какая ерунда, глупость, тупость, – не выдержал Канн, на глазах меняя пигментацию тела с обычного сероватого цвета на ярко красный.
– Да, такова их природа, – развёл щупальца в стороны Аилл.
– Но ведь и мы отличаемся немного размерами, цветовыми оттенками, повадками, – никак не мог успокоиться Олл, – обитатели Центрального континента имеют различия с жителями Восточного и Западного, а уж какое разнообразие дают нам островные группы! Но ведь такая мелочь не мешает нам сотрудничать, в итоге представляя единую расу разумных существ.
– Вот именно, разумных! – вмешался Иолл, – Поэтому мы и доминируем над всеми остальными видами. Поэтому мы и сумели построить цивилизацию, а остальные способны только враждовать между собой и уничтожать малейшие проявления сообразительности среди своих соплеменников.
В древности подобные проявления встречались и среди нас. Но потомки первых аусиан сумели понять насколько сотрудничество важнее вражды, насколько легче выжить и приспособиться к новым условиям вместе, а не по раздельности. Наградой для них и стала та самая «искра разума», что позволила нам эволюционировать в цивилизованное сообщество.
– То есть, ты считаешь, что у тех видов, которые идут по пути конфронтации, нет шанса достичь нашего уровня? – продолжил мысль Аилл.
