Читать онлайн Екатерина Зырянова - Листая жизнь
Оформление обложки Серафима Доманская
© Екатерина Зырянова, 2020
ISBN 978-5-0050-9569-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вера в людей
Люблю я людей. Живу, дышу и с каждым вздохом, с каждой минутой все больше люблю людей. Верю в них. И вера моя крепка. Человечество будет всегда! С ним ничего не случится. Скорее одичают тараканы и уйдут в леса, а человечество будет всегда. Всегда таким прекрасным и человечным как есть!
Есть в моем доме бизнес-класса на закрытой территории детская бизнесклассовая площадка. И кто – то с завидной регулярностью аккуратно так выкладывает на ней как доказательство стабильности в этом нестабильном мире нужные в радостном и защищённом соитии вещи. Художественно выкладывают.
Несколько моих обращений к сознанию всех сознательных соседей обострили воображение и родили сознательные шутки. А с утра новый шедевр.
Я сердечно радуясь за такую насыщенную жизнь и тягу к искусству звоню начальнику охраны с просьбой найти, чтоб порадоваться за кого-то коллективно. Охрана запасается попкорном, крепче на службе нельзя. Смотрят камеры. Судя по глазам, увидели. Многое. Интересное. Но не признаются.
Вердикт – каждое утро дворнику выходить на нашу бизнесклассовую детскую площадку и радоваться за людей, верить в них в одиночестве.
Я когда-то работала на одном из телеканалов, чья ниша реалити-шоу. И экс-Звезда одного из реалити-шоу выпустила свой порно-фильм с названием этого реалити-шоу. Первые кассеты -ВХС тогда- появились в Питере на рынке Юнона. Экс-звезда из Питера родом, родину первым делом облагодетельствовала своим искусством.
На телеканале истерика, все бегают. Юристы: срочно все скупить! Немедленно все отсмотреть!
Я звоню нашему директору в Питер:
– Руслан, друг, брат, беда! Скупай! Смотри! Отчитывайся! Сроку тебе – 1 день.
К вечеру Руслан звонит. Немного усталый, немного грустный, немного не трезвый.
Все, что нашли скупили. Была задействована вся телекоманда Питера. Смотрели тоже коллективно. С шампанским. Молча. Торжественно.
Единственное, что по итогу смог сказать Руслан:
– Никакого креатива, Катенька.
Но я все равно верю в людей. В их силу, в их разум, в их потенциал. Люблю их.
Время и ожидания
Никто не обязан оправдывать твои ожидания. Просто потому, что никто не рождается, только для того, чтобы оправдывать чьи-то ожидания.
Хочется легкости, радостной ветрености и банального понимания.
Хочется, хочется.
Такая странная это игра под названием жизнь. Никогда не знаешь сколько развязностей надо привязать, чтобы быть легким и ветреным, сколько привязанностей надо отвязать, чтобы не остаться одному. Сколько слепой веры надо взрастить и сколько неистребимой надежды. Сколько улетающих мгновений вырвать, выцарапать, украсть у реальности… сколько нежности и трепета… чтобы выбросить безвозвратно и неоправданно, глупо и безмятежно, радостно, веря, надеясь и ожидая.
Время. Мы обманываем его, оно нас… маленькая ложь длиною в час, день, год, жизнь?
Время разрушает, источает, развеивает по миру одно ожидание, чтобы появилось место для другого.
Время.
Наступает момент, когда ты пытаешься вспомнить, каким ты был. Каким? Смотришь на себя со стороны искренне, недоумевая.
Рождение – начало радостных проблем у юных родителей.
Ясли, детский сад, первые синяки за место под солнцем, первые подзатыльники за заблуждения о месте под солнцем.
Школа. Первые привязанности, навязанности, развязности и первые робкие ожидания.
Дальше? И дальше, конечно! Обязательно!
Все как у всех. Нормальный человек.
Страшно когда блекнут твои глаза, и ты пугаешься человека в зеркале. Еще страшнее, когда блекнут глаза человека, которого ты любишь.
И ты понимаешь, что всего лишь не оправдал чьих-то ожиданий. Как бы и не должен. Просто потому, что никто не рождается только для того, чтобы оправдывать чьи-то ожидания.
Люблю тебя, школа
Ребёнок ко мне снисходителен.
Он не стал нагружать мою материнскую психику разговорами о потерянных школьных годах, тяжелой детской судьбе и тленности бытия.
В первый учебный день он рассказывал про Федю и его летние приключения.
Федя – это плюшевая собачка – орудие манипуляции детьми, живет на рабочем столе их классного руководителя.
– Лето у Феди было прекрасным, хоть и не долгим, как у всех нас, говорит Ян.
Но я же мать, я не унимаюсь. Задаю разные раздражающие вопросы.
– Ян, где ты сидишь в этом учебном году?
Вздыхает. Тяжелый взгляд должен подчеркнуть всю бессмысленность моих расспросов, абсурдность ситуации, несовершенство всей образовательной системы.
– Около Феди. Он мне подмигивает и говорит «Ян, пойдём на перемену пораньше».
Где-то далеко в закоулках сознания зародилось стойкое чувство, что я на приеме у психиатра. Сейчас он достанет ручку, попросит нарисовать вот тут крючки и так невзначай расскажет про все мои детские комплексы. Потом ласково посмотрит грустными глазами и выпишет сложное лечение для душевнобольных, и ещё так обнадеживающе скажет, что верить надо в хорошее. В общем, хороший доктор.
Иллюзии
Есть такая иллюзия: я изменю место жительства / пребывания/убывания/нахождения и все изменится. Частично правда. Добавятся новые трудности неизвестного пространства. А все остальное вы привезёте с собой. Все свои иллюзии, установки, порядки, распорядки, привычки, радости и страхи, расставите по любимым полочкам, разложите по местам. Красота. И вот она, новая старая картина мира.
Вот и мы так же.
Путешествуем по холодной Балтике. Прокатились по всей калининградской области, окунулись в местные сказки и легенды. Составили график привычной жизни: занятия, книги, рисование, бассейн, робототехника, вальдорфский класс… отпуск с хронометром в руках.
И только ветер по ночам приносит в открытое Окно запах моря, шум леса и обостряет жажду тишины.
К слову о тёще…
Миша и Ксюша
– Милая, что ты ноешь? Да, едем мы к твоим на дачу, едем к чудо – огородникам.
С утра начались сборы.
– Ну что ты возишься? Ты еще зонтик от солнца возьми! Бегом! Грядки зовут! Давно над ними никто не стоял раком – 2 дня! Лето пропадает!
В Жигули грузятся ведра, лопаты, ящики, рассада, тесть, теща, жена, собака, кострированный кот, еда, какие – то доски с балкона. Жигули проседает, трещит, пыжится, пыхтит, рычит, ворчит, чихает, трогается. Ну, с богом. Поехали.
Миша и Ксюша – чудесная молодая пара. Очень современная, не признающая старых социалистических устоев, на которых их вскармливали, взращивали, прививали, нежили, били по рукам, гладили по головке, пичкали до тошноты, до рвоты.
Миша и Ксюша – успешные, современные, самодостаточные. Учи – не вразумеют, кричи – не услышат.
Дача – это же наше все! Это поднятая целина, это унавоженные, просеянные по крупинке сквозь пальцы грядки, это радикулит, это прошедшие мимо отпуска, это умчавшаяся молодость, это никогда не случившиеся встречи и открытия, это десять ведер картошки размером с горох с десяти соток, это птички, травка, свое, как у всех, как положено.
И Миша, и Ксюша – хорошо воспитанные, взрослые, здравомыслящие, умные, понимают, что лучше убить два выходных с лопатой и тяпкой, чем полгода со скандалами и упреками в безответственности и неблагодарности. И они трясутся в Жигули под досками, корзинами, ведрами, едой, рассадой, собакой и кострированным котом. Нормальный досуг по-советски. Вот оно, счастье.
Смородина
Всякому ангельскому терпению приходит конец, даже Мишиному. Тёща вцепилась мертвой хваткой: «Ксюшечка должна есть самое лучшее, самое свежее, выращенное своими руками и летом и зимой, ни в чем себе не отказывая. Дочечка, зимой варение. Смородина вот, у туалета, крупная, сочная, спелая, сладкая какая.»
После получасового разъяренного Мишиного стона – плача – воя – крика: « нет, она варить ничего не будет, нет, я сказал!!!», Миша увял под строгим взглядом обожаемой тёщи.
Ведро смородины уехало Ксюше домой, и, заметьте, на варение.
Миша – человек слова. Он его не давал, а потому это не его дело. Нет слова – нет проблемы!
Ксюша полночи перебирала ягодки, мыла, складывала, вспоминая маму с тихой благодарностью. Спасибо, родная.
Миша сладко храпел.
Вторые полночи Ксюша перемешивала перебранные чистые ягоды с остатками в ведре. Ну и бог с ними, листьями, жучками, травой и прочим – наваристее будет.
Ксюша на глазок засыпала это сахаром, вывалила в металлический таз и поставила на огонь. Все таки великие достижение 20 века, этот таз! И полы помыть, и постирать, и варение сварить – одно удовольствие!
Уже рассвело. Доброе утро, Ксюша.
Содержимое таза закипело, забурлило, покрылось пенкой. Ну, можно сказать, доброе утро, Миша.
Не чувствуя конечностей, не разгибая спины, Ксюша разлила в найденные банки все что получилось и рухнула в кресле на изумление сонного кота. Здрасьте вам, мяв.
Проспав все занятия в институте, Ксюша мысленно воздвигла себе памятник за подвиги, засунула банки в холодильник. С глаз долой – из сердца вон. Умница. Можно забыть про черную смородину до черного дня. Благо, неизвестно когда.
Черный день
Благо, неизвестно когда…
Миша уехал в командировку.
Ксюша проснулась от хлопка в холодильнике. Подкравшись к нему на цыпочках, выдох, вдох, рывок и ужас – она увидела варение, вернее то, что должно было им стать, но так и не стало. В банках урчало, бродило и пенилось. О счастье! – подумали бы многие достойные люди и нашли бы этому намного более достойное применение. Но Миша и Ксюша – молодые, неопытные, современные. Они могут купить в магазине все, что им хочется, не могут достойно использовать достойные вещи и не могут отказать родителям. 21 век, что ты сделал с народом!
Не стесняясь в выражениях, Ксюша проследовала несколько раз от холодильника к унитазу, и последние два часа до будильника пребывала в безрассудном блаженстве. Закончилось. Будильник – невежда прервал сладкое забытье. Надо вставать, надо идти. Экзамен.
Ксюша соскользнула с кровати сразу в чулочки – юбочку – блузочку с декольте, на ходу глотая бутерброд и выдавливая зубную пасту. Шаг, и следующие несколько секунд были в оцепенении. Крик. Варенье, так тривиально вылитое в унитаз, сдаваться не хотело. Оно бродило, бурлило, пенилось, и вода в белом друге прибывала на глазах.
Экзамен, зачетки, тетрадки, усмешки преподавателя, усталость, бессонные ночи над книжками – к черту все!
Истерика, паника, метания. Миша, какого черта ты в командировке!? Справочная, телефонная книга, соседи, МЧС…
Сантехники неспешно приспешили часа через три, когда Ксюша вычерпывала лишнее ковшечком. Но мастера пришли, а дело мастера боится, тем более трех, на троих и соображается легче. Поколдовав так на троих над уже не белым и таким уже родным Ксюше унитазом, нараспев прозвучало трехголосье: «Хозяйка, принимай. С тебя 150 рублей.» Ксюша в ужасе рванулась.
– Мужики, у меня только 130, нету больше. Могу еще смородинки дать, у меня вон осталось…
Ну, женщины, ну, кто вы после этого? Они же мастера с большой буквы, живота не жалея… Да просто обидно же! Суки вы, бабы.
К слову о тёще…
Ну, здравствуй, Ксюша! Миша вернулся!
Ксюша пала на грудь, излагая страшную повесть о злом шипящем варении, еле выстоявшем в жестокой схватке с волшебством, унитазе и трех обиженных волшебниках.
Едрит твою… Заткни уши, Ксюша!
Эх, Ксюша, Ксюша… хотела быть слабой, хотела быть хрупкой и беззащитной, хотела, чтобы тебя пожалели. А дождалась? …Твою мать! Не надо было быть дурой, Ксюша! Сама ягоды взяла!
Похожие книги
