– Ты наверно тоже был им очарован, – сказала она. Доктор Мерц отпираться не стал.
– Я был им одержим. Насколько это вообще возможно в моем случае.
Однако господин Венглер, при всех его недостатках – Ваня с его максимализмом, наверное, нашел бы повод его возненавидеть – не был подонком.
– Серьезный человек, – согласился Хельмар.
– Витольд был моим учителем, – кивнул Ансгар.
Хельмар удивился.
– Но… как? Он ведь уже был мертвецом.
– Как я уже упоминал, я поднял его. – В ответ на непонимание в глазах Хельмара раздраженно продолжил: – Случайно! Я хотел поднять другого Витольда – моего брата. Но в той могиле лежал мальчик с другим именем, а может и вообще без него. Моего брата там не было. Зато поблизости в безымянной могиле был втайне от всех похоронен великий оккультист. Он явился ко мне и сказал, что то, чем я занимаюсь, называется разделом оккультизма под литерой «тау». Его наука заменила мне жизнь и… все остальное.
– Где же теперь ваш брат? – спросил Хельмар.
– Он оказался жив, что совсем не удивительно, если учесть его назойливый характер. Подобные люди живут долго. К ужасу их родственников.
– А где теперь сам Венглер? – Хельмар нахмурился, и Ансгару показалось, что его пыльный взгляд на миг прояснился.
– Хельмар, даже если бы я не знал, кем вы б-были при жизни, я бы понял это по оставшейся у вас привычке допрашивать. Однако, позвольте мне заметить, что в н-настоящий момент на ваши чекисткие причуды уже нет времени, и с вашей стороны неплохо было бы сначала закончить свой собственный рассказ. Чтобы мы поняли, что нам делать.
Хельмар безголосо рассмеялся, покорно кивнул и бессознательно, вслед за некромантом, поежился от подступающего снизу холода. Потом, словно приняв какое-то решение, посмотрел некроманту в глаза.
– Они пришли не дать мне развоплотиться. Мне было пятьдесят семь, когда меня расстреляли и через два дня воскресили. Я ровесник Витольда и… века.
– То есть, это было в пятьдесят седьмом, и ваш срок пребывания в посмертном виде должен был закончиться симметрично, в 2014-м?
– Да. Почти год назад. Но в тот день пришли мстители и заморозили меня. И теперь они приходят каждое полнолуние. Вот, – он поднял руки. Контуры пальцев стали размытыми, частично превратившись в тень.
– Это что, и я так же стану таять, когда придет мой срок? – спросил Ваня.
– Да.
– Если за тобой не явятся мстители, – напомнил Ансгар.
– Всех их я знаю, – сказал Хельмар, – все они были в свое время владельцами многих из этих книг. И все он были мной уничтожены.
Ансгар посмотрел ему в глаза, потом перехватил взгляд Ивана, направленный на Хельмара.
Бесполезно кого-то защищать, подумал он. Рано или поздно начнется массовый психоз, и одна половина уничтожит другую. У нас это позади и впереди. Мы просто где-то между. Гуманистическая цивилизация невозможна. Хотя вот муравьи наверняка чего-то добились – высокая культура, полный контроль над рождаемостью, осуществляемый силами одной самки.
Может, все дело в самке. Если бы муравьями правил самец, они или перегрызли бы друг друга, или бестолково разлетелись, радуясь свободе, и только такие, как Ансгар, продолжали бы упоенно рыть норы, чтобы скрыться от всего этого бреда. Исключительно для себя, потому что они не размножаются.
– …в той системе координат это было оправдано. Неприятно, но оправдано. Обычное дело. Это словно поток, который несет тебя, и ты слишком слаб, чтобы сопротивляться ему. Я – то есть, тот, кем я был – использовал его в своих целях. Встраивался в него, не испытывая моральных терзаний, потому что мораль зависит от точки зрения общества. Если общество начинает сжигать на кострах, самые большие моралисты бегут поднести спичку. Да, бегут. Не каждая психика может вынести
