– Пусти её!
В темноте, когда никто не видит и ты сам слеп, ударить и убежать намного проще, даже не нужно за это раскаиваться, если ты не видел лица жертвы.
Поезд остановился. Люди – те, кто ещё в состоянии был ходить – бросились к окошку: за ним не было видно ничего, кроме уходящего за горизонт поля, усеянного мелкими белыми квадратными будками.
– Что это?
– Новая версия газовых камер. Вы что, новости не читаете?
Дверь вагона отворилась, и люди в мешковатых белых костюмах вошли внутрь, пересчитывая и проверяя каждого, записывая себе, по-видимому, первые впечатления. Все сидели, боясь шевельнуться и сказать хоть слово.
– У вас была драка? – поинтересовался один из них, перебирая бумаги и найдя нужную. – Ван Лин, просим рассказать в деталях, что здесь произошло. Лин покачала головой, продолжая всматриваться в то, что показалось за открытой дверью: множество тяжело вооружённых людей ходило возле высоких металлических оград с колючей проволокой, прямо смотрящих на захмуревшее небо, выше которого был лишь огромный сгусток накопившихся на земле страданий. Затем она перевела взгляд на тех, с кем пребывала: кто-то уже давно испустил дух, кто-то, весь обгаженный, сидел в углу и плакал, но большинство лишь слушали, тупо уставившись на вошедших. Лин перевела взгляд на свои ладони, покрытые сажей.
– Хорошо, – подытожили учёные или врачи, или кем ещё они себя называли. – Что же, просим вас не паниковать. Сейчас вы все пройдёте к месту своего пребывания в ближайшие три месяца. Так как вы были эвакуированы из зоны повышенной опасности инфекционного заражения, вы будете проходить медицинское обследование каждые два дня. Для каждого подберут индивидуальное лечение в соответствии со степенью заражённости вашего организма патогеном.
– Я не больна, – прошептала Лин.
К врачам присоединились военные, помогая транспортировать людей. Совсем недвижимых, тяжело больных и мёртвых оставили в вагонах. Как только поезд двинулся, колонну повели к баракам.
– Мисс Ван, к сожалению, не вам решать, больны ли вы или нет. Вы можете только довериться нашим экспертам.
– Куда их увезли?
– Думайте о себе!
Лин проходила мимо однотипных безжизненных коробок с решётчатыми крошечными окнами с небольшой на них дверцей, в которых то и дело мелькали человеческие лица: испуганные, безразличные, заинтересованные, смирившиеся. Несвободные, согласные.
– Лин, я люблю тебя! – послышалось из одного окна. – Ты пришла спасти нас? Спаси нас!
– Это правда она?
– Почему она здесь?
– Не обращайте на них внимания, – заверил её один из врачей. – Побочный эффект от лекарств иногда принимает крайне странные и удивительные формы. Вот, прошу, – он приоткрыл дверь, впуская Лин в бетонную комнатушку с деревянной кроватью и маленьким столиком. – Еда будет подаваться дважды в день через вот это окошко, чтобы вы сами не заразились и не передали инфекцию другим. На сегодня – всё. Хорошего вам вечера и сна!
Врачи ушли, заперев тяжёлую дверь на замок. Лин стояла посреди комнаты, словно оцепеневшая, не в силах сделать ни шагу, не в силах принять никакого решения. Она думала, почему господин продюсер сбежал? Что произошло тогда, на концерте? Как она очутилась в этом месте?
Совершенно ясно, что произошла большая ошибка. Да, безусловно, ошибка. Сейчас Лин найдёт врача и всё ему расскажет. Завтра она должна лететь в Канаду, и, если шоу отменится, господин продюсер не сжалится и снова удвоит её задолженность.
